Рада испуганно юркнула назад, присела, укрываясь за коричневой стеной. Сердце колотилось так, что трудно было дышать. Люди? Заготовки леса? Как бы не так! Выросшая в джунглях, насекомых она не боялась, но это был какой-то оживший кошмар инсектолога! Мохнатые термиты размером с лошадь. Червяки-переростки. Да есть ли здесь вообще что-нибудь меньше человека?!
Внезапно женский барак показался Раде не таким уж плохим местом. Она всхлипнула и тут же испуганно зажала рот ладонью.
"Тише…".
Что?! Это было не слово, не мысль… Ощущение в голове. Беспокойство, утешение, сочувствие. Будто теплая мамина рука на затылке.
"Ты мешаешь".
Рада завертела головой, пытаясь понять, откуда идет поток образов-ощущений. Бревно! Прячась от гигантских термитов, она не заметила, как прислонилась спиной к огромной коричневой штуке!
Она отшатнулась так резко, что упала на колени. Щелканье позади стало громче. Раде показалось, что в нем появились сердитые нотки. Внезапно то "бревно", за которым она пряталась, качнулось. Совсем близко заскрежетало. А потом прямо над головой Рады раздалась длинная очередь щелчков.
Преодолевая спазм протестующих мышц, Рада медленно-медленно повернула шею. Над ровным коричневым краем, покачивалась голова насекомоподобного кентавра. Свет фонаря отражался в черных полусферах глаз.
Зажимая рот обеими руками, заталкивая в себя рвущийся наружу крик, Рада, не сводя глаз с чудовища, плюхнулась на задницу и поползла назад, отталкиваясь шипованными подошвами. Монстр перегнулся через бревно, все быстрее и быстрее двигая жвалами. Похоже, человек вызвал у него интерес. И, скорее всего, гастрономический, в панике подумала Рада. Бежать! Она с трудом заставила себя отвести взгляд от гипнотически мерцающих гляделок чудовища и повернуться к нему спиной. Помогая руками, сначала на четвереньках, а потом и в полный рост, бросилась бежать. Совсем рядом раздавались противные скулящие звуки, и Рада не сразу поняла, что это она сама, то ли плачет, то ли стонет.
Стук сердца, шум в ушах, мерзкий скулеж – все это не давало услышать, есть ли погоня. И Рада просто бежала. Не оглядываясь, ни на что не надеясь, отдавшись животному инстинкту выживания.
Она не выбирала направления, но так получилось, что бегство ее пролегало вдоль ряда "бревен". То и дело поскальзываясь, теряя равновесие, она снова и снова дотрагивалась до теплой шероховатой шкуры этих неживых-немертвых штуковин. И каждый раз на мгновение погружалась в водоворот чужого мироощущения. Беспокойство. Страх. Злость. Сонливость. Интерес. Сочувствие… Они видели ее – не глазами, а… внутренней сущностью. Они злились – мешает делать то, что нужно; переживали – всепоглощающий испуг Рады выплескивался из нее неконтролируемо и щедро, заставляя странных существ волноваться.
Она не успела включить фонарь, но глаза окончательно привыкли – или в пещере стало еще светлее – и Рада вполне могла бы, оглянувшись, увидеть, преследует ее чудовище или потеряло интерес к необычной человеческой букашке, случайно забредшей в логово местных обитателей. Но на это не было времени, нужно спасаться, бежать – прочь, прочь, прочь!
Сквозь мелькающие перед глазами разноцветные круги Рада увидела нечто, преграждающее дорогу. Белоснежный, матово светящийся во мраке пещеры червь-переросток. Он встал на дыбы, возвышаясь над человеком не меньше чем на пару метров.
Рада затормозила, скрежеща шипами по льду. Оглянулась – суставчато-фрагментарная фигура неторопливо приближалась. Справа возвышалось живое бревно. Слева из темноты надвигались еще несколько громадных силуэтов. Вот ловушка и захлопнулась.
"Уходите, – постаралась внушить тварям Рада. – Не еда! Опасность! Бежать! Прочь!".
Она много лет не пользовалась даром, и сейчас это было то же самое, что разговаривать на давно забытом языке.
Тварь, которая начала преследование, замерла и озадаченно уставилась на Раду глазами-полусферами. Что-то прощелкала, сделала пару неуверенных шагов назад. Остановилась. Рада усилила натиск: "Страх! Опасность! Вред! Плохо! Нельзя трогать!".
Чудища не торопились нападать и рвать ее на части. Белоснежный червяк – теперь Рада вспомнила, что каторжники называют их снегожорками – удивленно тыкался в нее щупальцами. Хотел общаться. Мега-термит топтался на месте, взволнованно щелкая жвалами. Рада поймала его неуверенность и надавила еще: "Уходи! Быстро! Сейчас!".
И он послушался! Хищник развернулся и неторопливо удалился, мягко топая лохматыми ножищами и на ходу то и дело дотрагиваясь до "бревен", будто проверяя их целостность.
Ей удалось! Теперь, когда нужное ощущение поймано, она не сомневалась, что сумеет управлять и другими насекомыми. Это оказалось сложнее, чем внушить что-то собаке или леопарду, но чего ждать от примитивных созданий, по какому-то капризу природы вымахавших до размеров динозавров? Похоже, несмотря на размеры, мозг у них развит ничуть не более, чем у крошечных земных собратьев.
Рада повернулась к гигантскому белому червю. "Что же мне с тобой теперь делать?". Снегожорка нетерпеливо транслировала ей желание поиграть и удивление, что новый друг такой скучный и непонятливый.
"Играть, будем играть, – пообещала Рада. – Сейчас. Хороший. Ты хороший".
К счастью, червяк не требовал многого и довольствовался ограниченным спектром понятий. Как ребенок.
Хорошо. Тепло. Спать. Есть. Хорошее место.
Он звал Раду с собой.
"Идем", – согласилась Рада.
Может, этот малыш – в ментальном плане, конечно – сумеет вывести ее к людям? Сейчас Рада была бы счастлива вернуться в женский блок. В конце концов, можно упросить Стерву, чтобы ей разрешили работать на кухне. Или договориться с тем амбалом, что приходил рассказать о гибели Тимура.
3
Далеко уйти они не успели. Почти сразу же снова раздался мягкий топот и, обернувшись, Рада увидела трех термитов, спешащих им вслед.
Ага. Значит, один связываться с ней не стал. Позвал на помощь друзей.
"Опасно? Прятаться? Бежать?" – спросила она снегожорку, неторопливо ползущую рядом. Червяк-переросток остановился, издал короткую серию свистков. Догоняющие термиты ответили возбужденным многоголосым щелканьем.
Спутник Рады как-то сразу расстроился и погрустнел. Однако главной нотой в его "мыслях" была покорность. То, что должно было произойти, не вызывало у него радости, но и протеста тоже. Так домашняя скотина относится к дойке или стрижке. Неприятность, которую надо пережить.
Но Рада-то не была овцой! И не собиралась покорно идти на корм. В том, что ее участь – быть съеденной, она не сомневалась ни секунды. Что еще может быть нужно подземным хищникам?
Она мысленно извинилась перед снегожоркой – "малыш" ей понравился и вообще оказался первым существом на этой планете, дружелюбно настроенным к ней. Червяк взволнованно заколыхался, засвистел. Рада транслировала ему тепло, спокойствие, обещание вернуться. Кажется, получилось не очень – страх перед догоняющими тварями мешал сосредоточиться.
Она еще раз оглянулась. Преследователи оказались неприятно близко. Раду и вырвавшегося вперед термита разделял какой-то десяток метров.
Она с некоторым усилием разорвала ментальную связь – червяк упорно цеплялся за ее сознание, "рассказывая", что все будет хорошо. Уговаривал не оставлять его.
Потом она побежала. Вбок от ряда великанских бревен, в темноту, где вроде бы находился тоннель, который и привел ее сюда.
Сзади раздалось громкое сердитое щелканье. Топот участился. Рада тоже прибавила ходу. Бежать в тяжелых ботинках было ужасно сложно, но, если бы не шипованные подошвы, далеко бы Рада не ушла – пол под ногами становился все более скользким.
Очень скоро она начала задыхаться – сказывалась долгая болезнь, плохое питание и общая ослабленность организма. Наконец Рада рискнула остановиться, чтобы перевести дыхание и оценить, насколько удалось оторваться от преследователей. К ее огромной радости, термитов не было видно. Рада прислушалась, но собственное тяжелое дыхание заглушало все вокруг. Она наклонилась, упираясь ладонями в колени и жадно хватая раскрытым ртом теплый воздух. Теплый? Не веря себе, Рада стянула с плеч верх спецухи и не ощутила привычного прикосновения зимы к коже сквозь тонкую ткань нижней рубахи. Она присела, потрогала пол и поняла, что лед под ногами стал таким скользким из-за покрывающей его тонкой водяной пленки.