Рада не успела понять, что все это значит – дыхание выровнялось, и в наступившей тишине она услышала топот. Затравленно оглянулась: откуда? Где враги?
Торопливо принялась натягивать спецуху обратно, но в этот момент суставчато-фрагментарные фигуры надвинулись сразу со всех сторон. Термиты размахивали верхними конечностями, щелкали на все голоса, жадно шевелили жвалами.
Рада закричала. Это был неосознанный протест организма, выплеск неконтролируемого ужаса.
Твари остановились, кольцом окружая жертву. Их было уже пятеро.
Сквозь застилающую разум панику пробился слабый отголосок удивления – от хищников не исходило агрессии, только беспокойство, озабоченность и… растерянность? Но думать об этом было некогда – ближайший термит протянул лапу и попытался коснуться Рады. Она отскочила, уворачиваясь, но когтистые конечности тянулись со всех сторон. Спустя мгновение ее схватили сразу двое. Непосредственный контакт усилил передачу, и Рада чуть не утонула в исходящем от тварей волнении. На несколько секунд чужие эмоции оглушили ее, ослабив сопротивление, и один их хищников тут же воспользовался этим. Хитиновая морда приблизилась, жвала разошлись и впились в плечо.
Рада непроизвольно вытянулась струной – казалось, все тело от макушки до пяток свело судорогой. Боль была всепоглощающей, невыносимой, невообразимой. Рада услышала скрип собственных зубов, почувствовала, как спазм перехватил горло, обрывая крик, как заболели выпученные глаза.
Паника в мыслеформах термитов усилилась. Похоже, они не ожидали такой реакции от жертвы. Еще один хищник потянулся мордой к ее груди. Убейте уже меня, мысленно простонала Рада. Сволочи, твари, гады, ненавижу!
Термиты отпрянули, бросив ее на твердый лед. Но боли от удара почему-то не было. Вообще не было никаких ощущений, только накатывающее волнами беспокойство хищников и тупое желание смерти, принадлежащее лично Раде.
"Не трогайте меня! Опасность! Плохо! Вред!" – мысленно закричала она, неумолимо срываясь в истерику.
Твари сердито защелкали, наклоняясь над ней и заглядывая в лицо. Гладили когтистыми лапами живот, ощупали усиками-сяжками лицо, транслировали нечто неразборчивое. Так матери сюсюкают с новорожденными: нежно и бессмысленно.
Потом, очевидно придя к какому-то решению, монстры засуетились. Один подхватил Раду костистыми лапами-руками – она опять ничего не почувствовала – и потащил куда-то. Остальные разбежались в разные стороны.
Шли они долго. Лишенная возможности кричать и сопротивляться, Рада даже слегка успокоилась. Немедленная смерть ей явно не грозила. Более того, держащий ее хищник ярко излучал не злость или голод, а одно только мягкое волнение и… Рада попыталась разобраться в мешанине чужих чувств. Да, без сомнения, термит не собирался причинять ей вред. Скорее, им руководило желание… помочь? Да, точно. Он считал, что с Радой что-то не так и горел желанием исправить это.
Вот только чем обернется для нее эта "помощь"? Рада попыталась шевельнуть рукой – термит нес ее довольно аккуратно, обхватив верхними конечностями вокруг талии. При этом тело Рады оставалось выпрямленным, точно застывшим. Очень быстро стало понятно, что руки не подчиняются командам мозга. Как и ноги. Похоже, укус хищника погрузил Раду в состояние, напоминающее анабиоз. Она вдруг ярко представила как ее поедают заживо, и она, ничего не чувствуя, до самого конца остается беспомощным наблюдателем собственной ужасной смерти…
Ее страх обеспокоил термита. Остановившись, он положил Раду на лед и принялся изучать, близко-близко склоняясь вытянутой мордой. Сейчас опять укусит, чтобы не мучилась, почти с облегчением подумала Рада. Но не тут-то было. Видимо, тварь осталась довольна результатами осмотра, потому что вновь подхватила ее и понесла дальше.
На этот раз Рада висела в лапах чудовища как-то боком и могла видеть бревна, мимо которых пролегал путь твари. Она зачем-то начала считать ряды, но после сорока сбилась. Сколько же их тут, рассеянно подумала Рада, припомнив, что так и не дошла до конца крайнего ряда. Что за безумные лесозаготовки? Строительство гигантского муравейника? Или где там живут гигантские термиты? В конусе высотой с небоскреб, наверное. Впечатляет. А где эта колония – и ведь она вряд ли единственная на планете – где эти полчища насекомых-великанов берут еду? Нельзя же считать, что изредка встречающихся на поверхности мелких зверьков хватает для выживания таких гигантов. Или в тоннелях кипит своя, невидимая людям жизнь? Или… Ее прошибло холодным потом. Или аутеры наладили сотрудничество с местными обитателями и просто-напросто поставляют им людей на прокорм? После чудовищного заговора, грозящего уничтожением всей Земле, Рада ничуть не удивилась бы такому повороту.
Тем более, продолжала рассуждать она, аутерам от этого сплошная выгода. Живые люди добывают здесь жизненно необходимый им лед, а мертвые служат платой… за что? Да хотя бы за право добывать этот самый лед. Логично. Высокие технологии вряд ли могли заинтересовать насекомых, как это случилось с землянами. А вот натуральный обмен "еда на еду" – вполне.
Интересно, знает ли Глобальное правительство, подписавшее с аутерами договор о взаимовыгодном сотрудничестве, в чем заключаются "исправительные работы на планете Фригория"?
Выводы из всего этого следовали настолько печальные, что думать дальше Раде не хотелось. Вариантов масса – от преступного сговора влиятельнейших людей Земли с представителями аутеров до введения в заблуждение всего человечества с целью постепенного истребления.
Она настолько погрузилась в невеселые мысли, что не заметила, как путешествие в лапах термита подошло к концу. Внезапно оказалось, что она лежит на полу. Чувствительность по-прежнему отсутствовала. Рада очень долго лежала одна-одинешенька, получив возможность наблюдать за кипящей вокруг жизнью. Правда, только одним глазом – второй смотрел в пол – но и это было хорошо.
Неподалеку Рада разглядела несколько снегожорок. Вокруг их неподвижных червеобразных тел суетились по одному-два термита. Значит, вот кто служит основным кормом подземных тварей, поняла Рада. Ей стало жалко страшных, но, как выяснилось, добродушных червяков. Даже жальче, чем людей. Все-таки на Каторгу попадали в основном преступники, а огромные черви с мироощущением глупых щенков были ни в чем не виноваты.
Впрочем, мрачно подумала она, сейчас тебе самой бы очень пригодилось чье-нибудь сочувствие. Почему эти сволочи не жрут меня? Сколько можно мучиться неизвестностью?
Длительный непосредственный контакт с тварями укрепил ментальную связь, и сейчас Рада вполне отчетливо ощущала их. Скоро она поняла, что может разделять эмоции, идущие от термитов и от снегожорок. Первые излучали постоянную озабоченность, смешанную с беспокойством, вторые – сонное удовольствие и бессмысленную покорность.
Скрежеща бронечешуйками, мимо ползали снегожорки, топоча мохнатыми лапами, суетились термиты-кентавры, обматывая червяков и укладывая готовые личинки-бревна аккуратными рядами. Оказалось, что термиты отнюдь не собираются пожирать червяков. Они сновали вокруг неподвижных белых тел, оплетая их чем-то вроде широких темных лент.
На глазах у Рады одна из снегожорок полностью скрылась под перекрывающимися обмотками и превратилась в одно их тех самых бревен, что заполняли пещеру. Так это не что иное, как склад еды, догадалась Рада. Благоприятная температура хранения, дополненная каким-то способом герметичной упаковки – типичное поведение для насекомых. Вспомнить хотя бы пауков, таким же образом консервирующих пойманных мух.
Тут ей в голову пришла мысль, заставившая в очередной раз содрогнуться и проникнуться новым отвращением к термитам. Касаясь бревен, она ясно чувствовала – внутри живые существа! Значит, несчастные червяки замуровываются заживо и, подобно ей, оставаясь в сознании, ждут собственной смерти. Радостно и покорно. Вдруг то, что впрыснул ей термит при укусе – теперь уже не оставалось сомнений, что твари используют какой-то яд для обездвиживания жертв – вдруг этот яд обладает не только парализующим, но и консервирующим действием? А если ее состояние и вправду сродни анабиозу, на какой срок можно застрять между жизнью и смертью? Без движения, без еды, без внешнего мира, занимая бесконечное время ожиданием момента, когда когти распорют плотную оболочку кокона, и жвала одного из чудовищ подарят страстно желаемую к тому моменту смерть.