– Радушка…
– Вот, смотри! Это куртка из шкуры вижана, а это – настойка из желчи. – Она доставала новые вещи из мешков. – Фляга из желудочного пузыря, свечи из нутряного жира, а это украшение из зуба!
– Милая, успокойся. Нзунге могут тебя не так понять…
Она закрыла лицо руками и зарыдала в голос, не в силах сдерживать свою скорбь. Вижана – это же дети! Малые дети. Бестолковые, любопытные, игривые. Добродушные, легко идущие на контакт. Они могли бы пройти метаморфоз и обрести крылья или научиться черпать знания из ноосферы, творить, прокладывать новые галереи. Почему Риф оправдывает детоубийц? Он такой правильный и принципиальный. Почему не понимает и не разделяет ее боли? Когда он рассматривал останки погибших биши, ни один мускул на лице не дрогнул. Как можно быть таким равнодушным к своим?
Когда слез больше не осталось, Рада с тяжелым чувством отняла руки от лица и посмотрела на Рифа. Он так и не подошел к ней, не попытался утешить. Рассматривал какую-то мелочь из тех, что она швырнула ему в лицо. Зуб вижана, на котором кто-то выгравировал узоры, а потом просверлил дырку и вдел шнурок, чтобы носить на шее, как талисман.
– Ты не поверишь, Радушка. У меня когда-то был точно такой же. Отцовский подарок. Мы с братишкой всегда думали, что это акулий зуб. Выходит, отец знал о том, что творится на Фригории. И о каторге…
Он вдруг нахмурился, замолчал. Взлохмаченная борода запрыгала вверх и вниз.
– Нет, – помотал он головой, ведя диалог с самим собою, как это часто бывало. – Быть такого не может. Должно быть, это просто традиция. Амулеты, которые ничего не значат. Ничего.
Трясущимися руками он связал оборванные концы шнурка. Хотел было надеть амулет на шею, но натолкнувшись на взгляд Рады, сунул зуб в нагрудный карман и вскочил на ноги.
– Идем. Мы должны поговорить с ними. Только… сначала надо одеть тебя, – он снял с себя плащ, который нзунге соткали из выращенных по его заказу из водорослей, и протянул ей.
3
Не зря Гошка настоял на том, чтобы их с Рифом сопровождали две опытные биши. Не успела Шигу шагнуть в хибару, в которой когда-то жили они с Рифом, и куда нзунге поселили заключенных, как люди напали на нее. Нзунге понадобилась лишь пара секунд, чтобы раскидать зарвавшихся двуногих.
Когда вошли Рада с Рифом, один каторжник болтался на стенке, удерживаемый мощной передней конечностью Шигу. Другой корчился на полу под ее тяжелой ногой. Еще двоих, здоровяка и долговязого азиата, удерживала Рцу. Беглые напоминали злобных тупых обезьян.
– Отпусти их, – старательно прощелкал Риф.
– Они опасны, – флегматично ответила Шигу. – Тебе, мтцубиши, не следует пренебрегать охраной.
– Отпусти их, и оставьте нас. Так будет лучше, – нахмурился Риф. – Это мой народ.
Биши переглянулись, вопросительно посмотрели на Раду.
"Выполняйте, но будьте поблизости", – кивнула она. Она предпочла бы разговаривать с беглыми в присутствии подруг, но семья возложила бремя переговоров на плечи мужчины.
Как только биши оставили их наедине, Риф ступил в круг света, чтобы заключенные могли его разглядеть.
Рада наблюдала за происходящим из темноты. Риф не хотел, чтобы она заходила к людям, сказал, что так будет легче контролировать ситуацию.
– Нзунге не агрессивны, но было бы ошибкой провоцировать их, – сказал он, обращаясь к каторжникам. – Они не чувствуют боли и не боятся смерти. Их сила несравнима с силой человека. Вы очень рисковали.
– Скажи это тем бабочкам, которых мы положили, – сказал худощавый, которого Шигу чуть не раздавила.
Остальные заржали.
Худощавый вышел вперед и с вызовом задрал подбородок.
– Это ты, что ли, со снегожоркой снюхался и с каторги дернул?
– Можно и так сказать, – пожал плечами Риф.
Рада занервничала. Риф стремительно терял инициативу. Нельзя было поручать ему переговоры. Нельзя. О чем только думал Гошка? Хотя он не виноват, решение принимала семья.
– Так ты и говорить на их языке можешь?
– Могу немного, – кивнул Риф.
– Чем докажешь?
– Это я попросил их отпустить вас и выйти. Могу позвать обратно.
– Ты у них, типа, главный в муравейнике?
– Не совсем… Скорее, я исполняю посольские функции.
– Это же как надо себя не уважать, чтобы на цырлах перед тараканами бегать и шестерить, – тихо сказал невзрачный мужичонка. – Не для того мы сюда шли, чтобы пресмыкаться перед инопланетной гадостью. Верно я говорю, Жмур?
– Засохни, Серый, – сказал худощавый и снова повернулся к Рифу: – Слушай сюда, энтомолог. Принеси нам жратвы. И скажи этим, чтобы отпустили нас. И тогда мы уйдем по-тихому. Уйдем и муравейник ваш трогать не будем. Так и передай своим насекомым друзьям.
– Хорошо, я передам, – кивнул Риф. – Только куда же вы пойдете с ранеными? – он кивнул в сторону двух неподвижных тел, лежащих у стены. – Вы позволите, чтобы я осмотрел их?
– Смотри.
– Только скажите своим людям, чтобы вышли в другую комнату и не мешали. Вам сейчас принесут поесть.
Рада среагировала мгновенно, мысленно передав его просьбу биши. Риф еще не успел закончить фразу, как в хибару бесшумной тенью скользнула Шигу с мешком с припасами, который они прихватили из дома. Положив еду у ног мужчины, она так же тихо покинула помещение. Рада была довольна произведенным впечатлением, Риф прав, контролировать ситуацию легче, не выходя из тени. Теперь каторжники смотрели на посла совсем по-другому.
– Здесь запас пророщенного зерна на неделю, – объяснил Риф. – Можно есть так или варить кашу. Еще сушеные грибы и корнеплоды. Рацион у нас тут не слишком разнообразный. А теперь попрошу вас…
Когда люди скрылись во второй комнате, Рада вышла из своего укрытия. Риф склонился над одним из двух тел. Пока он разрезал заскорузлые от крови повязки на ноге, Рада взглянула в лицо раненому. Это была женщина с искаженным от боли лицом. От маленького исхудалого тела шел жар, который чувствовался даже через одежду.
– Я ее знаю! – ахнула Рада.
– Может тебе лучше побыть снаружи, милая?
– Это Стерва!
– Милая, столько лет прошло… Люди меняются, – рассеянно пробормотал Риф.
– Это ее кличка. Стерва. Когда меня привезли на Фригорию, она была хозяйкой женского блока.
– Плохо дело… – понизил голос Риф. – Кожа потемнела, ткани омертвели. Гангрена. Если не ампутировать ногу выше колена, умрет твоя Стерва.
– Она и так умрет.
– Кажется, ты рассказывала, что она хорошо к тебе относилась. С чего вдруг такая вспышка мизантропии?
– Ты забыл, что они сделали с биши? Такое нельзя оставлять безнаказанным!
– И что ты предлагаешь? Око за око? Насколько я знаю, нзунге не мстят за своих. Судя по характеру раны, гангрена началась потому, что ее цапнула молодая снегожорка.
Рада скривилась от грубого слова, но Риф этого не заметил.
– Не думаю, что с таким некрозом и сепсисом она махала плазменным резаком. Скорее уж, ее спутники.
– Они сами пришли на чужую территорию.
– Как и мы с тобой. Это не повод отказывать ей в медицинской помощи, – Риф закончил осмотр и перешел ко второму телу, лежащему чуть поодаль.- Скажи биши, что ее нужно срочно оперировать. Пусть подготовят стерильное помещение, горячую воду, побольше мха и, самое главное, как можно скорее принесут мне настойки из гриба и регенерирующий гель. Хорошо, что я захватил нож. Резак, кстати, пригодится, чтобы отсечь кость.
– Ты собираешься отрезать ей ногу? Сам?!
– А ты предлагаешь, чтобы твоя Шигу перекусила ее?
– Но ты же не врач!
– Нет, но мне приходилось это делать на каторге. Это ее единственный шанс. Тебе, милая, придется мне ассистировать.
– Я никогда… Вряд ли от меня будет толк.
– У нас нет выбора, Радушка. Пойди к биши, проследи, чтобы все было как надо, – ответил Риф голосом, не терпящим возражения. Когда у него появлялась цель, он становился предельно собранным, обычная мягкость куда-то пропадала. Противоречить ему в такие моменты было бессмысленно.
Рада транслировала требования стоящим на страже подругам. Даже если Рифу удастся сделать все правильно, и Стерва выживет, то сколько она протянет под землей без ноги? Не милосерднее было бы прекратить ее мучения, опоив наркотической настойкой из грибов?