Тимур вытащил из-за пояса крюк. Осторожно помахал им перед снеговиком -ничего не произошло – и аккуратно столкнул с пульта конечности аутера. Одна из "рук" при этом переломилась с влажным чпоканьем. Аутер как тяжелый мешок сполз на пол и разложился на глазах.
Стараясь не смотреть на Лу и морщась от отвратительного запаха, Тимур занял место за пультом. Несколько десятков крупных кнопок с загадочными пиктограммами, похожими на давленых пауков. Тимур наугад ткнул в одну. Экран мягко осветился. Ба, да это же тот самый ангар! Вон и два придурка по-прежнему копошатся у груды льда. Так-так… Ладно, символ на этой кнопке мы на всякий случай запомним. А теперь – дальше.
На этот раз экран показал нечто смутно знакомое. Не то огромная пещера, не то котлован – камера располагалась сверху и не давала возможности увидеть потолок. Зато позволяла отлично рассмотреть исполинское сооружение в центре ровной площадки. Множество выпуклых, отражающих свет пластин составляли вместе эллипсообразное сооружение, которое мерно гудело и вращалось.
Тимур сравнил его размеры с несколькими валявшимися у подножия мертвыми аутерами и изумленно присвистнул. Метров пятьдесят? Семьдесят? Что это может быть? Улей, где вылупляются на свет маленькие снеговички? Центральный бак, вырабатывающий фуду? Излучатель, влияющий на несчастных подростков? Кто знает. И почему, черт возьми, эта гигантская сверкающая хреновина кажется такой знакомой?
Ну конечно! Нзунге, подземный мир, Рада… Похожая конструкция находилась неподалеку от жилища Рифа. Тимур был там лишь однажды. Помнится, Рада что-то втирала про аутеров, загубивших Фригорию, о вражде двух племен… Он не слишком внимательно слушал, озабоченный совсем другими проблемами. Нет, сюда обязательно надо притащить Рифа, как бы братец ни упирался!
Интересно, где это?
– Здесь на Марсе, – ответил Лу на незаданный вопрос. Тимур уже начал привыкать к этому. – Еще одна – на Земле. Если хочешь увидеть, набери…
В сознании Тимура отпечатался ряд символов. Он поморщился. Вот ведь зараза – знает что к чему и молчит.
– Иди сюда, умник. Это нам сейчас ни к чему, ты мне лучше фуду найди.
Лу проделал пару несложных манипуляций, и на мониторе появилось незнакомое помещение, тесно заставленное огромными черными бочками. В проходах стандартно расположились несколько подыхающих снеговиков.
– Ну-ка приблизь…
Из-под некоторых крышек вылезала густая серая пена. Похоже на фуду, подумал Тимур, вспомнив подводную фабрику Терри. Только вот где это и как ее оттуда достать?
– Сейчас, – отозвался Лу.
За спиной сочно зачавкало. Тимур резко развернулся, выхватывая резак. Но это оказалась всего лишь одна из тех труб, что торчали из стены. Ребристая кишка отделилась от пучка других и ритмично сокращалась, выплевывая на пол серую полужидкую массу.
Тимур подошел ближе. Принюхался. Не может быть! Желудок скрутило голодным спазмом. Эх, загубника нет, подумал Тимур. Хрен знает, может из этой кормушки снеговики фуду сосали. Хотя, аутеры ее не жрут, вроде…
Больше он ни о чем не успел подумать – как и с напульсниками, тело все сделало само. Тимур поднял с пола гофрированную кишку и припал губами к ее концу. Рот наполнился свежей фуду. Следующие несколько минут Ларин насыщался – бездумно, жадно, как когда-то на живом корабле.
Отвалившись от кормушки, он сыто рыгнул, утер рот тыльной стороной ладони и задумчиво уставился на продолжавшую извергать пищу трубу. Это я удачно зашел, сказал он себе и позвал мальчишку:
– Иди, поешь.
Глядя, как Лу поглощает фуду-массу, Тимур пытался найти способ доставить это богатство бородавчатым придуркам. Горстями носить? Хм… А потом таким же образом наполнять вагонетку, чтобы накормить каторжников? Не вариант. Да и где теперь та вагонетка?
Лу наконец отвалился от кормушки.
– Ну что, умник, наелся? Теперь получится переродиться?
Мальчишка кивнул и сонно зевнул.
– Слушай, а ты можешь помочь мне вернуться домой? Ну, то есть, на Фригорию, конечно. Сумеешь перепрограммировать пространник, чтобы он пропускал органику?
Подросток погрустнел.
– Нет, один не сумею.
Так, приехали! Тимур от души врезал по пульту, не думая об опасности. Какая, на хрен, опасность! Аутеры мертвы, все до единого. И что это дает людям? Ну как что – шикарный выбор: помереть на проклятой Фригории или на благословенном Марсе. Вот только каждый из каторжников в глубине души надеялся, что транспортный портал ведет прямиком на Землю…
– Ладно, не вешай нос, пацан, – Тимур хлопнул Лу по плечу. – Пожрали и то хорошо! Придумаем что-нибудь.
– Не надо придумывать, надо накормить остальных, хозяин, – пацан дернул кормушку, она поддалась, и целый блок выдвинулся из стены. – Вместе мы знаем, как перенастроить пространник.
Тимур крепче прижал к себе гофрированную кишку. Перекреститься, что ли, мелькнула дурацкая мысль. Да все равно руки заняты, оборвал он себя. Глупости! Лишь бы им хватило мозгов затолкать его в этот самый портал и выполнить все, что от них требуется.
Лу стоял рядом, слегка покачиваясь, терпеливо ждал. На бледном лице, как обычно, полная отрешенность. Тимур не был уверен, что перерожденцы не забудут о его существовании в ту же секунду, как он исчезнет в портале.
– Ну, пора, – хрипло выдавил Тимур. – Ты уверен, что все получится?
– Да, хозяин.
Оставалось надеяться, что странные подростки, которые общаются с помощью телепатии и обладают коллективным мегаинтеллектом, не врут и не пытаются уничтожить его. Лу должен был послужить гарантом безопасности. Того, что пространник не захлопнется, едва Ларин окажется на той стороне.
– Вместе пойдем. – напомнил Тимур. – Если меня на молекулы размажет, то и тебя…
– Тебе не о чем беспокоиться, хозяин. Переход безопасен.
– Все помнишь?
Вместо Лу отозвался один из тех, первых, встретивших вагонетку и пытавшихся разбить замороженного гостя:
– Рабо-о-о-тать? – печально прогундосил он.
– Я все сделаю, хозяин, – вдруг очнулся от задумчивости Лу, устраиваясь в вагонетке рядом с Тимуром.
Четверо остальных навалились на корму. Вагонетка дрогнула и покатилась.
Кормушка, прижатая к груди, сокращалась как живая, периодически выплевывая очередную порцию фуды. Как бы меня тут не завалило, озабоченно подумал Тимур. Вот будет номер, когда братья-каторжане, заполучив полную вагонетку свежей фуды, кинутся жрать и ненароком отгрызут мне что-нибудь.
Глаза он на этот раз закрыл, только слышал, как рядом спокойно дышит Лу. Виски сдавила знакомая боль…
– Джо-о-ок! – истошно завопил кто-то. – Джокер, есть! Братва, навались!
ПРИНЦИП 8
Принцип сохранения одной расы важнее развития другой расы.
1
Мир устроен просто, говорил ее прадед Саланди. Для всех. Для тех, кто готов понять, что человек лишь социальное животное, не созданное для того чтобы жить в одиночестве, в отрыве от живой природы, и для тех, кто хочет подчинить этот мир, перевернув все с ног на голову. Мир прост, но связи в нем сложны. Разрушая их, мы не создадим нового, потому что невозможно поменять внешнее направление, не изменив внутреннего. Ад войны с самим собой будет следовать за нами, мы будем разносить вирус неустроенности повсюду, куда бы ни пошли.
Чем больше Рада думала об этом, тем больше приходила к выводу, что предку понравилось бы жить с нзунге. Основоположник колонии прими стремился к тому, на чем испокон веков строилось сообщество крылатого народа. Нет, не народа – существа. Лишь став частью семьи, Рада поняла, что нзунге – единый суперорганизм, древнее существо, живущее с незапамятных времен. Истинный хозяин планеты. Когда отдельные особи умирали, они не исчезали, подобно людям, а продолжали существовать в другом качестве. Становились ячейками памяти Великого Нзунге. Поэтому неважно насколько долгой или короткой, радостной или трудной была жизнь. Любые события равнозначно ценны, потому что из них складывался опыт единственного и полноправного хозяина Аардхи.
Рифу этого не понять. Он был всего лишь человеком. Боялся боли, боялся исчезнуть навсегда. Он не мог понять нзунге. Для этого надо было измениться изнутри, но у него не было такого шанса. Только ей выпала такая честь. Нзунге выбрало ее, слабую и неприспособленную, приняло и привило к своему телу. Но когда она пыталась объяснить Рифу, что больше не принадлежит ни себе, ни ему, ни даже человечеству, он считал это болезнью и пытался сменить тему. И оставался всего лишь слабым человеком, разобщенным в самом себе. Столько лет он пытался найти общий язык с нзунге, а когда наконец появилась возможность установить настоящий контакт, он отказывался это принять.