– Нет, просто у меня в голове никак не укладывается, – с досадой сказал Риф. – Эти нзунге… Тебя словно подменили. Неужели ты не понимаешь, что поступить так с уйога – это же аморально! Нельзя уничтожать целый вид. Нзунге называли уйога лживыми, а на деле повели себя еще хуже.
– Нет!
– И Гошка, и ты, да все наперебой говорили, что нзунге не агрессивны, что у них и понятия такого нет.
– Поэтому семья послала нас с тобой. Люди все умеют превратить в борьбу.
– Хочешь сказать, что нзунге воевать не умеют. А на протяжении тысячелетий точить зуб, чтобы потом отомстить чужими руками – это пожалуйста?
– Отомстить, – она покатала это слово на языке. – У нзунге и такого понятия нет. Люди хотели уйти с Фригории, семья не стала им препятствовать. Вы попросили нзунге о помощи. Это был наилучший выход из ситуации. Поверь, все было просчитано.
– Ты хочешь сказать, что нзунге никогда не ошибаются?
– Почему же? Нзунге тоже ошибается. Нельзя было позволять уйога покалечить планету. Но нзунге не наказывало уйога за ошибки, не проявляло агрессию в ответ на то, что совершили они.
– Скажи это мертвым аутерам.
– Ты напрасно беспокоишься о них. Когда-то уйога были слабыми и малочисленными, но с тех пор прошли тысячелетия. Их почти невозможно уничтожить.
Риф покачал головой.
– Не знаю…
– Ты еще не видел настоящего уйога, – с тихой гордостью творца сказала Ра.
– В каком смысле?
– Покорять Бесконечность отправились сорок две тысячи уйога. Те самые, которые почти уничтожили Аардхи. Но с тех пор прошли…
– Я знаю, – перебил Риф. – Тысячелетия. То есть, ты хочешь сказать, что где-то во Вселенной есть и другие аутеры?
Она кивнула:
– С большой вероятностью. Они очень живучи. Те, кого вы зовете аутерами, это еще не весь уйога. Это лишь… части его тела, с помощью которых он познает мир и размножается. Даже если они все умрут, уйога будет жить и отрастит новые. Его жизненный цикл гораздо дольше нашего и может достигать нескольких миллионов лет. Спроси этих, – она кивнула на подростков. – Думаю, он где-то здесь.
– Кто?
– Тот уйога, чьи тела погибли. Он способен пережить вакуум, абсолютный холод и космическую радиацию, смертельную для любого другого существа. Если условия неблагоприятны, он может уснуть и находиться в анабиозе столько, сколько понадобится. Скорее всего, они его где-то прячут.
Риф посмотрел на нее долгим взглядом.
– Откуда тебе это известно? Ты рассуждаешь, как…
– Нзунге, – закончила она.
– Они с тобой что-то сделали.
– Ты говоришь так, будто это плохо.
– Но ты человек!
– Ра – нзунге. Она слушает Глубину и знает все, что знает Семья. Уйога совершенны, потому что такими их сделало нзунге.
– Зачем?
– В этом заключается смысл искусства – в созерцании мира и проявлении скрытой в нем истины. Уйога – наш шедевр. Разве может художник ненавидеть свое творение, мстить ему или бороться с ним? Он может быть рядом, пока творение этого хочет. Быть рядом до конца. В этом смысл гармонии.
Мужчина помотал головой.
– Да нет. Зачем ты позволила сделать это с тобой? Нзунге не пошли бы на такое против твоей воли. Или…
– Ра была частью семьи с того самого дня, как ты нашел ее. Ты всегда знал это, просто не хотел признавать.
Мужчина откинулся на спину и закрыл глаза, словно отказываясь видеть правду, заключенную в ее словах.
– Иногда лгать самому себе намного проще, – совсем тихо сказал он – Если делать это достаточно долго, то начинаешь верить. Ты не вернешься со мной на Землю. Так ведь, милая?
– Нзунге будет с тобой до конца, пока ты сам не захочешь уйти.
– Я люблю тебя, Радушка, – он с силой сжал ее руку. – Не возвращайся туда! Ты никогда не станешь такой, как они. Слышишь? Не поддавайся им!
– Это все равно как если бы ты вырезал себе сердце. Человек не уйога, он не может жить без сердца. И нзунге тоже не уйога. Нзунге неделимо. Вряд ли люди примут нзунге на Земле, значит, и Ра не сможет жить там.
Она обняла его, прижалась щекой к колючей щеке и прошептала:
– Возвращайся. Семья позаботится о тебе. Нзунге примет тебя.
Он промолчал. Тогда Ра встала и потянула его за собой:
– Пойдем.
– Куда?
– Узнаем, где они его скрывают. Ты увидишь самое совершенное существо в Бесконечности и поймешь, что нзунге не лжет.
2
Лу уговаривать не пришлось. Он ненадолго отвернулся к пульту, поколдовал над кодами. В стене купола раскрылся овал перехода. Риф не шагнул в переливающуюся мутную пленку, пока не убедился, что они оба наизусть знают код, позволяющий вернуться назад.
Там, куда вывел переход, было очень влажно. В воздухе висел густой туман, холодный и липкий. Двигаться приходилось почти на ощупь. Время от времени раздавался странный звук, похожий на тяжелый вздох крупного животного.
– Осторожно! – остановил ее Риф.
Ра остановилась на краю круглого рукотворного резервуара. Присела на корточки, разглядывая бесформенную студенистую массу, пронизанную тонкими белыми нитями. Субстанция мерно колыхалась, как океан в безветренную погоду. Порой по ней пробегала легкая рябь, и поверхность начинала пузыриться. Пузыри лопались, издавая тот самый вздох и выпуская облачка пара.
– Это и есть настоящий уйога, – прошептала Ра. Она впервые видела это существо, но нзунге, бесконечно долгий опыт которого золотой пылью осел в ее человеческой памяти, знал все.
Риф присел рядом, потрясенно пробормотал:
– Невероятно.
Белые нити задрожали, почувствовав их присутствие, и потянулись вверх, словно пытаясь рассмотреть незваных гостей. Уйога всегда были любопытны сверх меры. И жадны. Они хотели заполнить собой все имеющееся пространство. Когда им стало тесно на Аардхи, они решили овладеть Бесконечностью.
Риф протянул руку. Нити отпрянули, но потом заколосились с новой силой. Сотни ниточек нежно прикасались к человеческой ладони, ощупывали ее и втягивались обратно, уступая место другим.
– Смотри, он идет на контакт!
– Нет, – покачала головой Ра. – Это всего лишь инстинкты. В этой ипостаси он неразумен. Всего лишь хранилище информации, накопленной его телами. В том числе и генетической.
Нити уйога, удовлетворив любопытство, вернулись в привычное состояние покоя.
– Как же он размножается?
– Это и мозг и матка одновременно. Его тела приходят сюда время от времени, чтобы обменяться информацией и генетическим материалом. Они являются одновременно и сиблингами, и родителями.
Ра указала на край бассейна, где слизистая масса больше походила на скопление прозрачных пленок, которые набухали, образуя шарообразные наросты: от мелких, с ноготь мизинца, до более крупных, размером с баскетбольный мяч.
– Здесь зарождаются его тела. Если "отпрыски" не будут приходить на протяжении какого-то времени, он поймет, что пора вырастить новых. И похоже, что он уже готов к этому. Но есть и второй способ размножения. Иногда в уйога появляются неразрешимые противоречия, с которыми невозможно жить. Люди в таких случаях кончают жизнь самоубийством. Уйога раздваивается, и каждый из них выбирает свой собственный путь.
– Удобно, – Риф запустил руки в лохматые волосы, сжал голову. – Поэтому ты говорила, что его практически нельзя уничтожить?
– Если останется хотя бы одна клетка, он всегда сможет полностью восстановиться, включая опыт и знания, – кивнула Ра.- Конечно, понадобится много времени, но для уйога это не проблема.
– Выходит, скоро здесь снова появятся аутеры, которые будут помнить о том, что мы сделали?
– Только в том случае, если старые тела уйога успели поделиться этой информацией.
– И что же нам теперь делать?
– Самсох, гхол… – просипело в тумане.
Риф подскочил от неожиданности и принялся оглядываться.
– Ты слышала?
Ра кивнула. Придушенный голос звучал жутко и отвратительно, словно начинающий музыкант пытался извлечь звук из испорченной волынки.