— Что ты тут забыл?! — рявкнул он.
— Жду, когда вы наоретесь друг на друга, — флегматично известил гриффиндорца Том и взглянул на поникшую Гермиону. — Грейнджер, ты обещала мне книгу.
Она мгновение растеряно на него смотрела и, опомнившись, кивнула, опасливо покосившись на своего однокурсника. Тот даже на неё не взглянул, прожигая Тома подозрительным взглядом. Когда гриффиндорка скрылась за портретом, ведущим в львиное общежитие, Арчер позволил себе криво усмехнуться.
— Ну ты и кретин, Уизли, — заметил он.
— Что?!
— Ты хоть осознаешь, насколько глупо выглядел, размахивая тут своей наволочкой словно флагом? — поинтересовался Том. — Хуже истеричной девицы. Вы, гриффиндорцы, все такие психованные?
— Твоё какое дело? — прорычал мальчик. — Не лезь, куда не просят.
— Я бы с радостью, да смотреть противно, — Арчер пожал плечами. — Ваш красно-золотой культ на каждом углу верещит о своём благородстве и смелости, но стоит кому-нибудь выделиться из вашей безликой толпы идиотов, тут же начинаете кидаться на него не хуже гиен. Жалкое зрелище.
— Сказал слизеринец, — презрительно выплюнул Рон. — Не тебе указывать мне, как себя вести.
— О, ну раз конструктивный диалог о морали и нравственности у нас не получится, — насмешливо пропел Арчер, — давай сменим тему. Ты нашел свою крысу?
— Чего? — насупился Уизли.
— Крысу, — вежливо улыбаясь, повторил Том. — Ту, которая Короста.
— Ты что оглох? Я же сказал, что её убил кот Гермионы!
— Да, эти вопли я слышал прекрасно, — Том поморщился. — Я спрашивал про труп.
— Не понимаю тебя.
— Мерлин помоги... какие же вы, гриффиндорцы, тупые, — вздохнул Арчер и, не позволив Рону что-либо ответить, тут же сказал. — Ты нас любезно известил, что кот сожрал твою крысу. Специально для полудурков сообщаю, ввиду того, что Грейнджер кормит своё рыжее чудовище на убой, могу заключить, что за твоей крысой оно охотилось исключительно из спортивного интереса. Это значит, что Живоглот бы не стал есть эту гадость. Он бы просто придушил добычу и оставил где-нибудь поблизости. Или отнес бы хозяйке, — слизеринец пожал плечами. — Кто-нибудь нашел дохлую крысу? — Уизли медленно покачал головой. — Ну вот. Судя по тому, что никто пока с воплем не вылетел из девчачьей спальни, можно заключить, что трупа нет.
— И что с того?
— А то, что твой крысёныш может быть жив, здоров и трясется сейчас в какой-нибудь щели, гений.
— Но кровь...
— Могла быть просто незначительной царапиной, — процедил Том, теряя терпение. — В твою тупую голову вообще приходила мысль, что если бы кот Грейнджер сожрал целую крысу у тебя на подушке, дело бы не ограничилось парой капель крови?
Рон потрясенно молчал, забыв даже обидеться на оскорбление.
— Хочешь сказать, что Короста может быть жива?
— Хочу сказать, что прежде чем обвинять собственную одноклассницу, оскорблять её и доводить до слёз, нужно включить то жалкое подобие мозгов, коим ты обладаешь и немного подумать, — пояснил Том. — Тогда ты, по крайней мере, перестанешь выглядеть таким кретином и будешь хоть немного похож на гриффиндорцев, воспеваемых в вашем факультетском фольклоре, — Арчер немного помедлил, разглядывая задумчивое лицо своего собеседника.
— И так, к слову, даже если Живоглот действительно придушил твоего зверька, тебе стоит не визжать на всю школу, а осознать, наконец, что нужно было в первую очередь следить за крысой, раз уж ты так ею дорожишь.
— А с чего это ты вдруг так защищаешь Гермиону? — вскинулся Уизли.
— Я борец за добро и справедливость, — язвительно ответил слизеринец.
Рыжий презрительно хмыкнул, выражая в этом всё свое отношение к заявлению школьного недруга.
— И с каких это пор тебе подобные обзавелись состраданием и человеколюбием?
— Подобных мне не существует, Уизли, просто прими это, — Арчер отвернулся, теряя интерес к разговору, и как раз в это мгновение портрет открылся, и в коридор вышла подавленная Гермиона.
— Ну, наконец-то, — проворчал Том, забирая у неё книгу, — я думал, ты уснула там. Научись уже передвигаться побыстрее улитки.
Не дожидаясь ответа, он зашагал прочь от парочки гриффиндорцев. Краем глаза он отметил, что Уизли поглядывает на Гермиону с плохо скрываемым чувством вины. Увы, победа над безмозглым гриффиндорцем не принесла никакого удовлетворения. Том никак не мог понять, какого дьявола ему вообще понадобилось вмешиваться? Он ведь терпеть не может эту лохматую зануду, так какое ему дело до того, что её травит собственный однокурсник?
Возможно, ему стало её жалко?
Ему.
Жалко.
Грейнджер.
Арчер усмехнулся глупости собственного предположения и, сунув руки в карманы мантии, неторопливо отправился в своё общежитие.
*
Гарри запрокинул голову, вглядываясь в холодное голубое небо, такое светлое, что оно казалось почти бесцветным. Рядом с ним тихо мурлыкала какую-то песенку Луна, пытаясь нарисовать в своём блокноте играющих на заснеженной поляне фестралов. Они были ещё молодыми и на фоне своих грациозных родителей казались особенно долговязыми и неуклюжими. Гоняясь друг за другом, они то и дело увязали в глубоком снегу и спотыкались. Один из жеребят безо всякого страха подошел к парочке школьников, что сидели на поваленном дереве неподалеку, и заинтересованно обнюхал лежащий у их ног мешок. Гарри улыбнулся:
— Там ничего нет, — сказал он, — вы же сами всё съели, забыл?
Фестрал внимательно взглянул ему в глаза, обошел их с Луной по кругу и, поразмыслив немного, улегся прямо в снег, положив вытянутую черную голову на колени слизеринцу. Гарри на секунду напрягся, покосившись на бродивших рядом взрослых фестралов, но те не проявили ни малейшего интереса к своему жеребенку, ничуть не опасаясь, что молодые волшебники могут причинить ему какой-либо вред. Поколебавшись, Поттер осторожно погладил крылатого коня по шее. Его кожа наощупь была холодной, немного шершавой и очень твердой.
— Она становится гладкой, когда они взрослеют, — словно читая его мысли произнесла Луна, по-прежнему не отвлекаясь от рисования. — А летом она не такая твердая, больше похожа на шелк.
Поттер удивленно улыбнулся:
— Откуда ты знаешь, о чем я думал?
Она лишь пожала плечами.
— Быть может, ты думал слишком громко, и я случайно услышала отголоски твоих мыслей?
— Почему бы и нет, — философски протянул мальчик, продолжая поглаживать голову задремавшего жеребенка.
Очень плавно мысли подростка перетекли к его любимой теме — разрушении магической коры. Слизеринец нахмурился, вспомнив их дуэль с Арчером. Тогда ему удалось отчасти контролировать магический выброс, возможно ли, что после разрушения коры, магия не убьёт его, а просто изменится? Ему очень хотелось верить в такой исход. Но кто бы сказал ему, что это правда?..
— Я знаю, что с тобой происходит, — вдруг сказала Лавгуд.
Поттер повернул голову, встречаясь с ней изумленным взглядом.
— Прости, что?
— Я вижу, — её голубые глаза рассматривали его с пристальным вниманием, но одновременно мальчику казалось, что она смотрит скорее сквозь, а не на него. — Она разрушается всё больше и больше, а он ждёт... и злится. Он слышит каждую твою мысль. Он слушает. И ему интересно.
Её слова повергли слизеринца в безмолвный ступор. Он понимал и не понимал её одновременно.
— Откуда ты всё это только берешь? — вырвалось у него.
Луна некоторое время молчала, добавляя легкими штрихами тени на свой рисунок.
— Ты слышал легенду о четырех стражах мира?
Гарри покачал головой.
— Нет.
— Моя мама рассказывала мне эту историю много-много раз. Мне она так нравилась, что я помню её до сих пор.
Давным-давно, когда мир был совсем другим, а люди поклонялись множествам богов, в четырёх частях света жили четыре мага. У магов не было имен. Их называли Тот-Кто-Видит, Тот-Кто-Слышит, Тот-Кто-Говорит и Тот-Кто-Знает. Каждого из них природа наделила великим даром.