Неожиданно всё встало на свои места. Гарри вспомнил свой разговор со Снейпом. Хранители. Светлые Тени. Или Души. Крупицы чистейшей магии, привязанные к определенному месту, наполняющие его жизнью и волшебством. Никто не знал, откуда они приходят и почему, но порой это случалось и тогда место, где поселялась Душа, становилось практически её продолжением. А значит, если она разорвет связь с материальным миром, то больше ничто не будет её здесь держать. И она... исчезнет?
— Ты жалеешь о том, что уходишь? — сочувствующе спросил Гарри, позабыв о недавнем раздражении.
— Я возвращаюсь туда, откуда пришла. Нет причин для сожаления.
— А что же случится с архивом?
— Я больше не связана с архивом. Моя последняя задача — передать тебе эту книгу. Я ждала только этого. Теперь мне можно уходить.
Её силуэт на мгновение будто подернулся дымкой.
— Постой! — воскликнул Поттер, понимая, что это, возможно, последний его шанс поговорить с частицей истинного волшебства. — Пожалуйста, ответь мне, ты... чувствуешь мою магию?
— Да. Она тоже часть Великого Потока.
Великий Поток. Гарри читал о нём. Это было своего рода божество, в которое верили многие чародеи. Переплетенные между собой энергетические линии, существующие на грани реальности и небытия, дарующие миру магию. Существовала легенда, что давным-давно человек испил глоток волшебства из этого потока и обрёл невероятные способности к колдовству, став первым в мире колдуном. Итак, Великий Поток существовал на самом деле. Удивительно.
Но сейчас это не имело никакого значения, Гарри волновало нечто иное.
— Как ты её видишь? Какая она?
Впервые за весь их разговор по безупречному, словно высеченному из мрамора лицу пробежала неуловимая тень какой-то эмоции. И когда Библиотекарь заговорила, её бесстрастный голос вдруг зазвучал почти резко:
— Изувеченная. Озлобленная. Раненная. Связанная. Безумная. Как у всех вас.
— Я хочу, — Поттер сделал глубокий вдох, принимая решение, — хочу её освободить. Это возможно?
— Всё возможно, — помолчав, ответила Душа, вновь успокаиваясь.
— Что случится со мной, когда я это сделаю? — допытывался мальчик.
— Никто не ответит тебе на этот вопрос, кроме тебя самого.
— Но ты ведь знаешь что-то, — прошептал он. — Знаешь, что произойдет. Пожалуйста, расскажи мне.
На этот раз Библиотекарь молчала довольно долго, слизеринец начала думать, что ответа не дождется, но, наконец, в тишине камеры раздался её лишенный эмоций, практически неживой голос:
— Запомни хорошо, Дитя Магов. Ваша истинная сила связана и погребена в усыпальнице их страха и слабости. Управлять путём оков и плетей оказалось проще и приятней, чем обменивать жизненные силы на магическую энергию. Вы связаны договором, но не выполняете условий, пытаясь обмануть Поток. Сняв оковы, ты освободишь силу, которую никто из вас уже не знает и не понимает. Если ты захочешь приобрести эту силу, научись говорить с ней и слушать её. И приготовься исполнить свою часть договора и заплатить за обман, — Душа выдержала недолгую паузу, внимательно его разглядывая. — Но за освобождение от мук она, возможно, согласится выслушать Того-Кто-Говорит.
Гарри мрачно уставился в пол, не зная, что и думать, после чего взглянул на частицу магии, принявшую образ прекрасной девушки.
— Спасибо.
Душа медленно склонила голову, и свет вокруг неё начал угасать.
— Прощай, Дитя Магов, — по камере эхом разнесся ее бесстрастный голос, и Библиотекарь исчезла в витках серебряной дымки, постепенно тающих в воздухе.
Когда темница вновь погрузилась в непроглядную тьму, Гарри осторожно нащупал в темноте бархатную обложку книги, желая убедиться, что все это ему не привиделось. Фолиант лежал там же, где его оставила Душа. Поттер рассеянно оттолкнул его подальше и прижался затылком к холодной стене.
«Итак, я могу высвободить свою магию, — думал он, — сломать барьер и выпустить её на волю, — он поднял глаза к потолку, скрытому пологом непроницаемого мрака. — Но никто не способен сказать, что именно тогда произойдет».
Слизеринец безрадостно усмехнулся.
Как бы то ни было, у него и неизвестной силы, сокрытой в нем, было нечто общее — они оба оказались против воли заперты в клетке. И чтобы спастись одному, необходимо было освободить другую.
Сознание, вдруг стало ясным как никогда. Всё, чего Гарри хотел, это освободиться, и нечто в его груди неожиданно отозвалось на это желание с троекратно усиленной страстью и пылающим предвкушением. В то же мгновение мир перед глазами мальчика взорвался ослепительным светом. Тьма, холод, каменные стены тесной узницы и ослабшее от голода тело без остатка растворились в этом свете. Не осталось ни сомнений, ни сожалений, ни страха, только безграничное, абсолютное спокойствие и непроницаемая пелена белоснежного тумана, из которого за Гарри неотрывно наблюдала пара настороженных серебристых глаз.
====== Глава 25. Ломая оковы ======
Вокруг бесшумно клубился серый туман, заглушая звуки и обволакивая со всех сторон. За туманом простирался безграничный белый мир, пустой и безликий. Очень тихий. Спокойный. Гарри не знал, где оказался, но ему нравилась эта безмятежность. Здесь не нужно было ни о чем волноваться, лгать, бояться, бороться, к чему-то стремиться. Хотелось провести тут вечность, раствориться в бело-сером мареве и стать частью этого всепоглощающего спокойствия.
Впрочем, он был здесь не один. За пологом непроницаемой сизой дымки эхом разносились чьи-то шаги. Слышалось негромкое постукивание когтей по мраморному полу и тяжелое дыхание загнанного зверя. Доносился шелест перьев.
Гарри пытался разглядеть того, кто бродил вокруг него, но мгла становилась только плотнее, скрывая от глаз мальчика неведомое существо. Из густого тумана показывались то длинные лапы, то выскальзывал кончик серебристого хвоста или часть белоснежного крыла с причудливым витиеватым узором, а иногда виднелся размытый силуэт огромного зверя, плавно скользящего в мутной дымке. От зверя исходила волна удушающей злобы. И всё же он колебался, не зная как поступить. Желая разорвать незваного гостя на части, он, тем не менее, медлил и настороженно к нему присматривался.
В вязкой тишине раздался лязг металла и по всему телу разлилась свинцовая тяжесть. Гарри опустил голову и с недоумением посмотрел на свои руки. Запястья оказались скованы тяжелыми кандалами, от которых тянулась пара ржавых цепей, уходящих в блеклую дымку.
В то же мгновение, как мальчик заметил цепи, на белом полу, там, где они исчезали в тумане, появились капли крови. Они походили на рубиновые цветы, постепенно раскрывающиеся вокруг него. Но это была не его кровь и не его раны.
Стоило Гарри об этом подумать, как серое марево чуть рассеялось и взору подростка предстало огромное существо, застывшее почти в двадцати шагах от него. Узкая морда причудливо совмещала в себе черты волка, птицы и дракона. Гибкое, длинное тело с высокой холкой и широкой грудной клеткой походило отчасти на волчье, отчасти на змеиное. Оно было мощным и крупным, отдаленно напоминая мальчику рисунки драконов из детских сказок.
Длинные лапы казались чересчур изящными и аккуратными, хотя острые черные когти, царапающие пол, не оставляли сомнений, что одного их удара будет достаточно, чтобы оборвать чью-то жизнь.
Вместо чешуи голову, переднюю часть корпуса и лапы покрывала длинная, волнистая шерсть серебристо-белого цвета, струящаяся вдоль гибкого туловища крупными замысловатыми витками. Вторую половину тела и задние лапы укрывали широкие белые перья. Чешуйчатый светлый хвост был очень длинным и оканчивался продолговатой волосяной кисточкой, как у льва. От затылка вдоль всего позвоночника тянулся сияющий гребень, похожий на множество тонких жгутов, плотно скрученных между собой.
Но больше всего Гарри потрясли крылья колоссальных размеров. Они будто состояли из плотных завитушек белой дымки и походили на узорное кружево, легкое и неосязаемое. Увы, сейчас они безвольно свисали вдоль тела и волочились по полу, словно сломанные или атрофированные, отчего зверь казался обессиленным и больным. По мере того, как плотное марево расступалось в стороны, мальчик мог разглядеть все больше и больше деталей, пока наконец его взгляд не приковали широкие штыри, глубоко вогнанные неизвестным мучителем в измученное тело. В груди, спине и боках существа виднелись ржавые болты, спаянные с толстыми цепями, теми самыми, что крепились к наручникам на запястьях Гарри.