— Пусть, — легко согласился Поттер, — но ты же должен понимать, что её не нужно делать нашим врагом, Гермиона очень умная и это как минимум разумно... эм... дружить с ней.
Том с минуту молчал, изучая лицо лучшего друга.
— Так вот зачем ты всё это устроил, — медленно протянул он, — пытаешься наладить контакт?
— Не хочу с ней враждовать, — пожал плечами Поттер, радуясь, что друг пришел к ошибочным выводам, — я же не идиот, — он красноречиво усмехнулся, за что схлопотал подзатыльник.
— Эй! Не калечь меня! — нарочито обиженным тоном прогнусавил Гарри. — Меня нельзя калечить!
— Почему же? — насмешливо уточнил Том. — Плохо на репутации сказывается? Или на мозгах... при условии, что они у тебя есть, конечно.
Они уже подходили к магазину котлов, и тут Гарри остановился как вкопанный, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами. Том тоже остановился, вопросительно взглянул на застывшего друга.
— Столбняк? — уточнил он, скрывая легкое беспокойство. Гарри выглядел очень странно, будто мгновение назад осознал нечто невероятное. — Эй! — Том помахал рукой перед глазами Поттера, тот моргнул, рассеяно глянув на друга. — Не выпадай из реальности без предупреждения, — парень внимательно разглядывал бледное лицо друга, — ты в порядке?
— Д-да, — запинаясь, ответил Поттер, запустив пальцы в волосы, — просто... — он выдохнул, — странное ощущение было...
— Это опять твоя магия? — теперь Том уже явно забеспокоился.
— Нет-нет, — Гарри поспешил его успокоить, даже головой замотал, — ничего такого, просто ерунда какая-то, — он смущенно рассмеялся и поспешил вперед. — Идем, глупо стоять тут посреди улицы с такими постными лицами.
Том недоверчиво нахмурился, но всё же последовал за другом.
*
Примерно полчаса спустя друзья сидели в кафе под цветастым навесом и оживленно обсуждали новый журнал по зельям, который Гарри умудрился выклянчить у продавца котлов.
— А я говорю тебе, это корица даёт такой эффект!
— И этот человек считает себя самым умным на планете! Это клевер, определенно только клевер!
— Да какой тут клевер, он вообще в этом случае не используется, определенно корица! Чабрец как минимум.
— Чабрец в сочетании с глазами лягушки даст фиолетовый оттенок, а здесь оранжевый!
— Какой это оранжевый, дальтоник несчастный, тоже мне, гений зельеварения!
— Эй, привет, о чём спор? — рядом с их столиком остановилась Гермиона, оба раздраженных подростка подняли головы, и девочка тут же заметила журнал. — О, волшебный кроссворд! — Гермиона села напротив и быстро прочитала вопрос. — Шалфей, — авторитетно сообщила она, и тут же в неё впилась пара опасно горящих взглядов.
Через минуту за столом кричало, ругалось и спорило уже трое подростков, на которых заинтересованно косилось все больше народу. Вот тут-то Поттер и решил, что назвать случившийся дурдом можно только трагедией, потому что к тому моменту, когда в кафе подоспел Люпин, Гарри и Том готовы были придушить друг друга, а Грейнджер бы с радостью добила того, кто останется. Ситуация была взрывоопасная.
Заметив шумящих детей, Ремус подошел ближе, пытаясь определить, как бы утихомирить ребят, пока владелец кафе не выгнал их на улицу, но заметив причину спора, быстро успокоился и подсел за столик, пододвигая к себе журнал. С минуту он вчитывался в текст и, наконец, тихо рассмеялся. За столом внезапно наступила звенящая тишина, и оборотень неуютно поежился, ощутив на себе три морозных взгляда.
— Добрый день, профессор, — подала голос вежливая Гермиона. — Вас что-то рассмешило, сэр?
— Так, мелочи, — пожал плечами Люпин, — добрый день, мисс Грейнджер.
— Сэр, вы знаете ответ? — напористо спросил Поттер, не особенно терзаясь вопросами приличия.
— Вроде того, — улыбнулся оборотень, — есть один человек, который знает это зелье в совершенстве.
— О, пожалуйста, можно у него спросить? — взмолилась Гермиона.
— Конечно, думаю, профессор Снейп найдет беседу об этом зелье весьма интересной, — деликатно заметил Люпин, гриффиндорка поперхнулась.
— Профессор Снейп? — жалобно уточнила она.
— Вот круто! — воскликнул Гарри. — Как приеду, обязательно узнаю!
— И конечно же ты расскажешь потом мне, — процедил раздраженный Арчер, который, похоже, впервые пожалел, что не остался у Снейпа.
— Может быть, — мурлыкнул Гарри, — а может быть и нет...
— Гарри, — прошипел Том, — я тебя сейчас прибью.
— Я тебе помогу, — кивнула Гермиона.
Оба опасно засопели, Гарри чуть не рассмеялся от восторга. У него получалось! Вот они уже объединились против общего врага, прекрасно же! Тут мальчик немного успокоился.
“Только надо бы переключить их внимание на какого-нибудь другого врага, а то, не ровен час, они меня действительно прикончат”, — подумал он.
— Профессор Люпин, — обратился к старшему волшебнику подросток, — а почему вы нам не скажете?
— Думаю, профессор Снейп справится с разъяснением куда луче, — уклончиво ответил Ремус.
Трое учеников приуныли, Люпин, воспользовавшись заминкой, аккуратно закрыл журнал и убрал от греха подальше.
— Ну а что же вы ничего не едите? — спросил он. — Тут подают чудесное мороженное, и чай у Фортескью восхитительный.
Гарри и Том переглянулись.
— Да мы забыли....
Заметив, что компания за восьмым столиком, наконец, утихомирилась, владелец кафе отправил к ним официанта и уже через десять минут все четверо наслаждались разноцветными шариками мороженого в вафельных стаканчиках и болтали о всякой ерунде вроде новой метлы и “Чудовищной книге о чудовищах”, которую приобрели в книжном Гарри и Гермиона. Почти три часа спустя, перепробовав все возможные сорта мороженого, счастливые и умиротворенные подростки и их профессор ЗОТИ расплатились за десерт и покинули кафе. По дороге они зашли в несколько магазинов, докупив разные школьные мелочи вроде чернил и перьев, проводили Тома до поворота к магазинчику Хельги, передали Гермиону с рук на руки родителям и поспешили домой к Снейпу, а там, со словами: “Где, Мордред вас раздери, вы шлялись столько времени?” — их встречал раздраженный профессор зелий. Всё было просто чудесно.
Этим же вечером, Гарри решился подойти к своему декану с журналом по зельеварению. Завуалировав тихим голосом и скромным взглядом зверский информационный голод, мальчик сунул в руки зельевара журнал и уставился на него большими вопрошающими глазами. С минуту Снейп молчал, читая задания, потом явно боролся с какой-то внутренней смутой и, наконец, ответил:
— Пыльца.
— Что?
— Пыльца Актиас Луны, — закатил глаза зельевар.
— А что это? — тупо спросил юный эрудит.
— Это, Поттер, бабочка, — с трудом сохраняя спокойствие, пояснил профессор.
— Но вопрос был про название травы, — жалобно пискнул Гарри.
— Во-первых, эти кроссворды составляют неграмотные идиоты, а во-вторых, Поттер, кто вам сказал, что Saturniidae это трава?
— Так похоже ведь, — загнусавил подросток, — тоже ведь на латыни.
Северус глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Чтобы вы знали, это семейство чешуекрылых, — саркастично сообщил профессор. — А теперь идите отсюда, Поттер, пока я не решил, что я переоцениваю ваши знания по зельям и ваш интеллект.
Гарри кивнул и понуро поплелся к выходу.
— Сэр, — он остановился на пороге, — а как вы поняли?
Зельевар смерил мальчишку угрюмым взглядом.
— Я разработал это зелье.
— О-о-о, — мальчишка восторженно округлил глаза, — это потрясно, сэр.
— Избавьте меня от своих словечек, Поттер, — заворчал зельевар, отмахиваясь от Гарри, как от назойливого насекомого. Но он не мог отрицать, что искреннее восхищение мальчика отозвалось в душе совершенно необъяснимым теплом. Только с чего бы?
====== Глава 6. И снова осень ======
Сентябрь, крадучись, подобрался к дверям Снейпа, опустившись на крыльцо одиноким желтым листочком. Серые тучи разбрелись в стороны, и дождь приостановился, впервые за лето, явив миру солнце. Ветер покачивал невысокие деревца, выстроившиеся вдоль улицы неровными рядками, и стучался в окно спальни искривленной коричневой веткой. А за окном, со скоростью небольшого смерча носился тринадцатилетний мальчишка, пытаясь сообразить, что он уже положил в чемодан, а что оставил в шкафу или тумбочке. Следом за ним, как преданная собачонка, скакал зачарованный школьный сундук, в которой мальчик периодически бросал мелкие вещицы. Если бы магглы увидели подобное представление, то они наверняка бы удивились, но для магглов окна дома оставались пусты и безжизненны круглый год, словно здесь никто вовсе и не жил.