А квартира хороша, ничего не скажешь. Первый этаж, окнами в сад. От деревьев темновато, зато летом не жарко. А сейчас, осенью, за окном прямо разгул желтых и огненных красок. Листья еще не падают, разве что с берез несколько золотых пятачков. Недолговечно, но прекрасно. Как жизнь.
Пока он размышлял, вошла Катерина Вадимовна с супом и пирожками. Еще горячие. К его приходу пекла, ожидая. Он с растроганным вниманием отмечал глазами каждый ее шаг, каждое движение маленьких рук, все еще изящных, хотя и тронутых временем (мелкими ромбиками покрылась нежная сухая кожа). Одета как всегда — обдуманно, точно, чисто, вне моды: белый кружевной воротничок, камея у горла. До чего же мила! Над его старческой влюбленностью посмеивалась (правда, одними глазами) невестка Наталья, старшего сына жена. Он больше любил другую, Галю, — балду, неряху, обидчивую, зато сердечную. И все-таки старикам нужно жить отдельно. Одно его страшило: мысль, что кто-то из них умрет раньше. Похоже, что уходить раньше придется ему. Это хорошо. Нет, ужасно: оставить ее одну. Если бы, как у Грина: «Они жили долго и умерли в один день».
— Пирожки чудесные, — сказал он.
— Да? Старалась. А ты что-то бледен сегодня.
— А обычно я румян?
— Не то чтобы очень. А как самочувствие?
— Прекрасное. Как себя может чувствовать человек, у которого лучшая жена на свете?
— Ты мне зубы не заговаривай. Жена женой, а что-то тебя сегодня расстроило. Так ведь?
— Пожалуй, так. Принимал на работу нового сотрудника. Некто Нешатов Юрий Иванович. Нервный субъект с тяжелой судьбой. Чем-то, пожалуй, привлекательный. Что-то горячее в нем, нестандартное. Привлекает и в то же время отталкивает. Боюсь, не сделал ли я ошибки. Придется ли он нам ко двору?
— А откуда он взялся? Кто-нибудь рекомендовал?
— Вообрази, просила за него наша уборщица Ольга Филипповна. Чудная женщина, мы с нею друзья.
— Ну, знаешь, брать сотрудника по рекомендации Ольги Филипповны...
— Не только. Я о нем навел справки. Человек безусловно талантливый. По крайней мере когда-то был...
— Почему «когда-то»?
— Его историю долго рассказывать. Она грустная.
— Расскажи.
— Вкратце: когда-то работал в крупном НИИ. Работал успешно, куча авторских свидетельств, про таких говорят: инженер божией милостью. Ведь в наше время титул «инженер» обесценен, всякая девчонка, окончившая институт, называется инженером, а сама не может отличить гайки от втулки. А этот Нешатов — Инженер с большой буквы. К тому же кандидат наук, в наше время невредно иметь это промысловое свидетельство. Вообрази, какое совпадение: его научным руководителем была наша Анна Кирилловна. Она его превозносит до небес.
— Пока что история не грустная.
— Дальше — грустно. На работе у него произошла катастрофа, какой-то взрыв. Пострадали люди. Истинные виновники постарались все свалить на Нешатова. Пошел под суд. Два раза разбиралось дело. В конце концов был оправдан, но заболел душевно. В общей сложности тянулось все это несколько лет. Человек успел выпасть отовсюду — из науки, из коллектива, связи растерял, озлобился. Из больницы вышел уже давно, но нигде не работал. Так бы и оставался вне жизни, если бы не Ольга Филипповна...
— А ему не трудно будет с его прошлым в новом коллективе?
— Разумеется, трудно. Но мы условились о его прошлом в отделе не говорить. Знаем только мы с Фабрицким. Да еще Анна Кирилловна.
— Тайна, о которой знают трое, уже не тайна. Он женат?
— Нешатов? Был, разошелся.
— Это плохо. А на вид он как, здоров?
— Пожалуй, да. Только резок.
— Внешность?
— Странноватая. В молодости, вероятно, был красив. Теперь ему сорок шесть, но кажется старше, и вместе с тем что-то юношеское есть в лице, неприятно юношеское, понимаешь? Строен, седоват. Одна бровь выше другой. По-видимому, тяжелый характер. Когда входит в комнату, кажется, что вместе с ним вошло горе.
— И все-таки ты хочешь взять его на работу?
— Да, чтобы не погиб. Без работы ему не жизнь.
— Я понимаю. Ты — это ты. Я тебя знаю. А как Фабрицкий?
— Сперва был резко против, потом я его уговорил. Сейчас он в командировке, представляет институт на международном симпозиуме. Ну, это его сфера: подать товар лицом. Уезжая, сказал: «Поступайте как знаете» — переложил ответственность на меня. Кто оказался «за», так это Панфилов. Даже удостоил Нешатова личной аудиенции. Видимо, это — следствие последней проверки, поставившей институту в вину недостаточность инженерного воплощения. А Нешатов как раз из тех, кто умеет довести дело до «железки».
— Так берите его, что тебя смущает?