— Да так. Подтверждаются некоторые мои предположения.
— В чем они состоят, не поделитесь?
— Пока оставлю про себя. Разрешите тут же написать опровержение?
— Разумеется. И чем короче, тем лучше.
Фабрицкий, не вставая из-за стола, своим летучим почерком за пять минут набросал стандартную отписку. Удивительно, как легко у него это теперь получалось! Век живи, век учись.
— Вот это да! — одобрил Панфилов, проглядывая ответ. — Деловой, сдержанный, благородный стиль. Никаких возмущений, иронии, подковырок...
Он отложил бумагу, придавив ее тяжелым пресс-папье.
— Александр Маркович, это еще не все. Должен вам сообщить, что для проверки вашего отдела назначена комиссия.
— Почему, зачем?
— Не волнуйтесь, дело обычное. Всех нас время от времени проверяют.
— Это имеет связь с анонимками?
— А как вы думаете? Поскольку на заведующего отделом непрерывно поступают сигналы, вышестоящие организации должны на них реагировать. Сформирована представительная, серьезная комиссия в составе... Да вот, читайте.
Панфилов подал Фабрицкому список. В комиссии было одиннадцать человек. «Целая футбольная команда», — пошутил Александр Маркович. Директор не улыбнулся. Почти никого из членов Фабрицкий не знал.
— Иван Владимирович, в составе комиссии указан Калитин, это не ошибка? Он, если не ошибаюсь, специалист по холодной сварке?
— Кажется, да. А что?
— Как же он может проверять работу нашего отдела?
— Раз доверили, значит, может.
— А Рыбаков? Он вообще специалист — если уж считать его специалистом! — по истории авиации.
— Зато доктор наук, а в комиссии требуется значительный процент докторов.
— А кто это Никифоров, председатель? Никогда не слышал. Какая специальность?
— Как будто стандартизация.
— Иван Владимирович, это же курам на смех! Разве может комиссия, в составе которой нет ни одного специалиста нашего профиля, проверять работу отдела?
— Конечно, может. Тут специальных знаний не надо. Даже лучше: они смогут составить суждение на первый взгляд, непредвзято.
— Тогда предлагаю включить в состав комиссии нашего Картузова. Уж на что свежий глаз!
— Кто это Картузов?
— Техник нашего отдела.
— Все шуточки, Александр Маркович! В конце концов не нам с вами обсуждать состав комиссии. Ее назначили — и все. Наше дело отчитаться. Комиссия начнет работу на той неделе. Учтите, приведите в порядок отчетность.
— Учту. Разрешите идти?
— Ах, Александр Маркович, до чего же трудно с вами работать! Вечно вы как-то выделяетесь, привлекаете внимание... Работать надо так, чтобы придраться было не к чему. Но не привлекать внимания. Кажется, немолодой уже человек, а элементов не уловили...
37. Комиссия
— Никифоров, — коротко буркнул вошедший. У него было лицо носорога. Белого носорога, если такие бывают. Бабьи жидкие волосы висели по обе стороны лица.
— Очень рад, — сказал Фабрицкий, вставая и улыбаясь своей неотразимой улыбкой. На этот раз улыбка была отражена. Вошедший произнес:
— Я председатель комиссии, которой поручено вас проверить. В общем — и целом — обследовать. Не будем терять времени. Наше время принадлежит не нам.
«Ой-ой-ой, трудно же нам придется», — подумал Фабрицкий. Наружу он продолжал сиять той же непробиваемой улыбкой.
— Чем я могу помочь? — спросил он.
— Нас в первую очередь интересует состояние документации. Дайте распоряжение секретарше, чтобы она ее нам представила.
— Я уже дал. Чем еще могу быть полезен?
— Ответить на ряд вопросов.
— Охотно, садитесь, пожалуйста.
Сидя Никифоров еще больше походил на носорога. Когда он стоял, сходство скрадывалось вертикальной позицией тела. Он вынул из портфеля лист бумаги, где были по пунктам расписаны вопросы.
— Вопрос номер первый, — начал он.
Комиссию интересовало количество лабораторий, их точные наименования, штаты, тематика.
Рассказывая о тематике, Фабрицкий вдался было в красноречие, но был остановлен:
— Частности не интересуют. Постарайтесь быть кратче.
Ну и ну... Беда в том, что лаборатории не имели постоянных, официальных названий: тематика их менялась. Фабрицкий начал импровизировать названия, развернулся. Названия получились пышные, с мудреными словами, на экспорт. Чтобы самому не забыть к следующему разу, он записал названия. Носорог тоже записывал, но непроворно, многократно переспрашивая.
— Вопрос номер второй: кто возглавляет лаборатории?
Фабрицкий ответил.
— В составе вашего отдела, — Никифоров заглянул в свои заметки, — есть доктор наук Полынин. Почему он не возглавляет никакой лаборатории? Ошибка в кадровой политике!