Между вирусом и, например, тараканом лежит целая бездна. Энергетическое поле таракана — это галактика для вируса. А энергетическое поле человека — галактика для таракана.
Если говорить о развитии человеческого организма, то здесь мы можем наблюдать интереснейший процесс, поскольку сборка проходит все стадии эволюции живого. Мы видим, как растет биологическое пространство, как усложняется его структура, начиная с оплодотворения яйцеклетки. Энергетическое поле увеличивается и собирает себя все более масштабно. На каком-то этапе пренатального существования наше тело собирает себя, как простейшее хордовое, как земноводное, затем как хвостатое млекопитающее. Объем точки сборки и характер самой сборки меняется. Кульминацией этого процесса становится формирование сложного сенсорного аппарата (включая ЦНС). Очевидно, как раз на этом этапе мы впервые знакомимся с вниманием, которое, как уже было сказано, является интегрирующим фактором, реализующим направленность осознания. Такой «точкой сборки» обладают все высшие млекопитающие. Ее позиция целиком обусловлена биофизикой и физиологией организма.
С точки зрения осознания новорожденный человеческий младенец практически не отличается от новорожденного шимпанзе. Их сенсорный мир почти идентичен, а потому первые шаги в сборке внешних сигналов следуют общим законам.
Самое удивительное и таинственное превращение животного осознания в осознание человеческое происходит в тот момент, когда младенец повторяет вслед за матерью или другим взрослым, с которым ребенок общается, акт произвольного внимания. Как уже было сказано, сам механизм копирования психической деятельности остается загадкой. Известно лишь, что ближайшие к нам по типу организации животные — высшие приматы — способны копировать человеческий способ «сборки мира» до определенного уровня сложности и выше этого уровня не поднимаются. Даже освоение языка (в случае с приматами — языка жестов) не приводит их в мир нашего внимания, нашего уровня интенсивности осознания. Из этих сравнительных наблюдений можно сделать вывод, что ребенок наконец входит в человеческий тональ приблизительно на пятом году жизни. «Сборка» опыта в это время достигает того масштаба, четкости и стабильности, который доступен только человеку. Произвольное внимание становится выраженным навыком, в результате чего «сборка» приобретает специфически человеческие черты, позиция точки сборки фиксируется.
Вдумайтесь в значение данного события! Ведь это и есть наша индивидуальная Трансформация. Это опыт, который имеет каждый. Достигая второго внимания через толтекское сновидение, мы повторяем давно забытый эксперимент, однажды уже осуществленный, причем успешно. Мы всего лишь входим в некоторое сенсорное поле и собираем его — так же как сделали это в детстве, становясь человеком.
Между прочим, сходство опыта первых проникновений в первое и во второе внимание еще больше, чем кажется при поверхностном сравнении. И в одном, и в другом случае имеет место период нестабильности и угроза деградации. Если толтек позволит себе отступить, откажется от интенсивной практики, он потеряет второе внимание и вернется в изначальное состояние. Точно так же известны случаи, когда дети 4–6 лет оказывались в ситуации, где отсутствовали стимулы для поддержания человеческой интенсивности осознания. Это может произойти не только в результате изоляции от человеческого сообщества и вынужденного копирования поведения животных (феномен «маугли»). Бывают жуткие ситуации, когда взрослое окружение деградирует настолько, что ребенок, едва осознавший себя человеком, перестает воспринимать взрослых как образец для копирования, как бы «не хочет» быть таким, как они. Об этом знают детские психологи и педагоги. Например, в семьях хронических алкоголиков и тяжелых наркоманов дети могут полностью остановиться в развитии, даже утратить способность к речи. Порой они копируют домашнее животное, которое видят возле себя, — собаку или кошку. Такой ребенок, несмотря на то, что успел научиться ходить на двух ногах и разговаривать, начинает бегать на четвереньках, рычать, есть с пола и т. д. Нетрудно здесь усмотреть аналогию с поведением любого практика, отказавшегося от Трансформации, так как в обоих случаях имеет место возвращение к более простому характеру «сборки» через отказ от использования какого-типа внимания.
Итак, точка сборки не есть универсальная, единообразная энергетическая структура. Точка сборки микроба, насекомого, рептилии и млекопитающего — это разные формации. Их отличает, прежде всего, объем и интенсивность внутренних процессов. Точка сборки человека, кроме того, оказывается продуктом самоорганизации и поддерживает такие пучки сенсорных и энергетических полей, которые иным живым существам недоступны.
И все же это впечатляющее достижение — только первый шаг в развитии самоорганизующегося осознания. Дальнейший прогресс и трансформация человеческого существа заключается в распространении произвольного внимания на более масштабные перцептивно-энергетические поля. В соответствии с толтекской описательной моделью, развитие человеческого осознания проходит через три типа внимания.
Первое, второе и третье внимание
Три типа внимания, о которых идет речь в концепции нагуализма, характеризуют, прежде всего, режим и качество энергообмена между коконом и внешними эманациями. Безусловно, они неразрывно связаны и с такими «классическими» характеристиками внимания, как объем, интенсивность, распределение, что детерминирует качество восприятия как такового. И все же — в основе нагуалистского внимания лежит способ энергетического взаимодействия.
В духе современной терминологической системы «первое внимание», «второе внимание», «третье внимание» правильнее всего будет назвать перцептивно-энергетическими режимами (модусами) осознания. Нетрудно понять, почему такое описание наиболее адекватно. Каждый «режим» («внимание») имеет собственные перцептивные и энергетические характеристики. Указывая на энергетический аспект, мы сразу избегаем целого ряда недопониманий и недоразумений. Ведь далеко не всякое изменение восприятия является переходом из одного внимания в другое. Мы видим сны, имеем осознанные сновидения, порой сталкиваемся с масштабными иллюзиями и даже галлюцинациями, но это еще не значит, что мы обладаем опытом второго внимания (тем более, третьего).
И лишь в том случае, когда необычное восприятие отражает реальное смещение диапазона полевых взаимодействий между телом и окружающей средой, что часто приводит к другому уровню интенсивности осознания, другому типу сборки эманации, представленных в виде ранее недоступных для осознания конструктов (объектов и пространств), мы действительно можем сказать, что перешли из одного «внимания» в другое.
Каждый тип внимания по-своему загадочен, каждый несет с собой некую Силу, причем в режиме третьего внимания масштаб вовлеченной Силы радикально, всесторонне трансформирует сам субъект внимания.
[Первое внимание]
Первое внимание в этой системе только кажется наиболее простым. Мы не замечаем его магической природы так же, как рыба не замечает, что живет в воде. Это наша повседневность, способ существования осознания в сформированном на протяжении тысячелетий описании мира. И оно имеет особое значение — во-первых, потому что воспроизводится из поколения в поколение и является всеобщим достоянием человеческого рода, во-вторых, потому что возникло в процессе выживания биологической формы. Это не только результат научения, социализации; это еще и продукт энергетической конституции. Полевые связи, собранные первым вниманием в единый узел, отражают фундаментальные потребности организма и зафиксированы описанием. Его устройство — воплощенное равновесие и гармония. Символы и интерпретации почти идеально «маскируют» энергетические факты, заменяют их в нашем представлении, и этим создают совершенную иллюзию «объективной реальности».