Хочу предупредить любителей строгого эксперимента: «чистой картинки» (т. е. картинки, во всем соответствующей первому вниманию) вы не получите даже в том случае, если ваш тональ чист и безупречен, а уровень вашего бесстрастия приближается к уровню самого Будды. И причина этого вполне физична.
Поскольку любое упорядоченное восприятие в необычном режиме есть результат смещения точки сборки, вы, как наблюдатель, неизбежно собираете в перцептивный образ ту часть Реальности, которая недоступна вам в первом внимании. Вот почему вы наблюдаете не какой-то фрагмент мира первого внимания, а, как было сказано неоднократно, «первый мир второго внимания» (очень похожий на вашу явь, но обязательно содержащий в себе отличия от нее). Понятно, что никаких точных критериев для различения у вас на первых порах нет и быть не может. Поэтому рекомендуется брать для тестирования те объекты или элементы, что наверняка совпадают с вашим восприятием в режиме первого внимания.
Чтобы удостовериться в принципиальной возможности делания тела сновидения, достаточно найти хотя бы один такой объект (или элемент).
(В собственных опытах я часто использовал корешки книг на полке в соседней комнате — их вечно перечитывают и ставят как попало, просил жену оставить что-нибудь на столе в кухне — чашку, стакан, тарелку, блюдце и т. п., на улице возле дома пытался найти и запомнить в сновидении мелочи, которые наверняка пролежат там до утра, когда можно будет выйти и проверить, — пластиковый стаканчик под скамейкой, пустую сигаретную пачку и т. п. Не всегда из этого выходило что-то путное, но само усилие, направленное на «поиск реальных объектов» положительно влияло на стабилизацию внимания сновидения.)
Реальный сигнал из внешнего поля, если он найден, вновь обращает нас к собственному сновидческому телу. Ибо в процессе поиска внешних сигналов совершенно естественно выясняется, что последовательность и яркость внешнего восприятия сильно зависит от степени сформированности вашего тела сновидения.
И здесь мы переходим к четвертому пункту алгоритма — к «активизации паттернов» (4). Пока они реализуются спонтанно, в процессе восприятия, когнитивной деятельности, действий и влияний в сновидении, мы редко обращаем внимание на то, как они включаются и как влияют на характер сновидческого опыта. Во многих случаях сновидящие автоматически переносят телесные стереотипы, сформированные наяву, в сновидение, а суть этих стереотипов — пассивное ожидание и автоматическая обусловленность ситуацией реагирования.
Чего же ожидают сновидящие, на ощупь блуждающие в своих не слишком просторных ночных «мирах»? Явится неорганическое существо и научит. Либо нападёт и вынудит вовлечь в защиту большую часть тела сновидения. Но если практикующий наяву упорно работает с собственной безупречностью, то к этому бесстрастному экспериментатору, скорее всего, никто не явится. Что с него взять? Сновидец, практикующий нагуализм во всей его полноте, — как правило, зрелое (и в психологическом, и в энергетическом плане) существо. «Паразиты» к нему не лезут, а дон-хуановские «союзники» в большинстве случаев — просто не нужны.
Отсутствие внешних угроз и стимулов приводит к специфическому застою в практике сновидения. На фоне такого «застоя» возникают вопросы: а что делать дальше? а почему я не могу сдвинуть точку сборки в другой мир второго внимания? а где обещанные «магические влияния» второго внимания на первое? наконец, где трансформационные эффекты — как психические, так и телесные?
Все очень просто. Любой прогресс в мирах сновидения и второго внимания происходит за счет либо «уплотнения», либо «преображения» сновидческого тела. Когда тело, едва оформившись, застывает, это значит, что точка сборки освоила один-единственный маршрут смещения. Практик достиг нового вида гомеостазиса и не делает ничего, чтобы продолжить трансформацию.
Целенаправленная активизация перцептивно-энергетических паттернов вынуждает тело разнообразить свою энергообменную активность и этим преодолевает застой в смещении точки сборки.
Первая группа паттернов (иначе, моделей) собирается «от рук» и поэтому часто активизируется раньше других. Паттерны (1) и (3) могут заработать уже при первых попытках делания тела сновидения. Само понятие подразумевает, что в каждом случае мы имеем дело со специфическим характером энергообмена, с собственной динамикой и темпом возрастания интенсивности. Более того, каждый паттерн имеет собственный потенциал внешнего внимания, т. е. может, согласно своей конфигурации, направлять конкретный объем перцептивного внимания на внешнее поле, на поток «больших эманаций» за пределами кокона. И, наконец, каждый паттерн представляет собой вполне определенный сдвиг (смещение) точки сборки со всеми вытекающими отсюда последствиями — от перестройки психоэнергетической активности организма до области структурируемого тоналем восприятия.
(1) Ладони — внутренняя поверхность рук — грудь.
Необходимо сразу сказать, что все три паттерна первой группы являются вариантами того древнего перцептивного треугольника, который сформировался еще в эпоху палеолита (т. е. в тот период, когда человек принялся создавать руками орудия труда), а в какой-то степени даже раньше — в эпоху человекообразных приматов и гоминидов, которые при совершении многих действий предпочитали передние конечности. Этот треугольник имеет три вершины: правая ладонь — левая ладонь — глаза. В поле животного внимания приматов руки оказывались часто, но только творческая активность первых людей сфокусировала на руках произвольное внимание высочайшей концентрации. Ибо все, что создавали древнейшие наши предки, свершалось при помощи рук. И подлинной революцией в распределении произвольного внимания стало художественное творчество (рисунки, картины, скульптуры), а позднее — письменность.
На этом «треугольнике внимания», в силу своей древности утратившем свою специфичность (а потому для нас теперь нейтральном), возникли надстройки, каждая из которых впоследствии породила психологические типы и повлияла как на поведение (в том числе перцептивное), так и на энергообмен.
Паттерн (1) — возможно, самый древний, потому что он связан с нашей склонностью защищаться или нападать, а также с нашей социальностью. Независимо от того, учитываем ли мы такие факторы, как распределение внимания и энергообмен, мы догадываемся, что внутренняя поверхность рук и грудь — довольно уязвимы. Можно привести сотни примеров, когда язык жестов подтверждает это простое положение: проявление дружеского расположения — объятия, закрытости и изоляции — скрещенные руки на груди, и т. д. и т. п.
Поскольку тело сновидения проецирует энергетические явления, характерные для бодрствования, ясно, что специальное выделение с помощью произвольного внимания «открытого» варианта этого паттерна есть не что иное, как усиление остроты восприятия, готовности к новому, приглашение к коммуникации с любыми силовыми потоками, транслируемыми как сущности, организмы или неживые процессы, объекты и явления.