Про Ортынск же Марте попалась буквально пара строчек, вообще ни о чём. Какой-то краткий пересказ легенды о Лодовико Синистари, из которого она толком ничего не поняла. История парка Памяти с упоминанием о причинах его появления. Ну и всё, собственно. Ах да, была ещё куча ссылок, которые никуда не вели. Как будто кто-то методично обрушивал сайты, посвящённые ортынским драконам.
Всё это было странно. Известно, что драконы редко падают два раза в одном и том же месте, а под Ортынском такое случалось как минимум трижды. Наверное, потому что недалеко граница, пытались сбежать и летели сюда. Тогда и граница-то, кстати, проходила чуть ближе к городу. Значит, думала Марта, про такой уникальный случай должно быть полно материалов. Не могло не быть.
Чего ж тогда всё попропадало? Очередная Уборка? Но предыдущую проводили всего года два назад. Марта хорошо помнила, она тогда активно сидела на портале «Хроноклазм», там было полно толковых рефератов, подправил слегка — распечатывай и сдавай, никакая Жаба не вычислит. И вот однажды эти сокровища просто пропали. По ссылке было сообщение об ошибке, Марта быстро сообразила что к чему и больше туда не ходила. Вряд ли кто-то взялся бы вычислять её по IP, да там и посетителей каждый день было тысячи, но она решила не рисковать. Во время Уборки из Сети удаляли либо сайты устаревшие, никем давно не посещавшиеся, либо же содержавшие запрещённую информацию. Вообще владельцев таких сайтов штрафовали сразу как находили, но многое пропускали; для этого и нужна была Уборка. А иногда — чисто чтобы попугать — наугад штрафовали и пользователей.
Марта посёрфила недавние новости, связанные с драконами. «Современные учёные выяснили, что наконечник из кости дракона наносил ущерб, сравнимый с выстрелом из аркебузы». «В Горульске молодой режиссёр Якуб Лакута поставил спектакль „Четвёртая голова Президента“». «У продвинутой молодёжи в этом сезоне входит в моду причёска „Драконий гребень“. Самый шик — вплести в волосы драконьи чешуйки или косточки, предварительно раскрасив их флуоресцентной краской».. Ни слова о каких бы то ни было запретах. И об Ортынске ни слова.
Ладно, подумала Марта, из-за чего бы та инфа ни пропала, я должна раскопать что-нибудь. В смысле — что-нибудь по-настоящему толковое. Хороша же буду: наобещала, а потом такая «извините, не смогла найти». В конце концов, есть библиотеки, есть краеведческий музей…
При одной только мысли о библиотеках и музее ей стало тошно, но не сдаваться же. Да и какие ещё варианты? Разве только найти тех, кто жил ну хотя бы во время последнего падения.
И — х-ха! — Марта как раз знала такого человека!
Правда, к Аделаиде нужен был подход. Нельзя просто так позвонить человеку и заявить: хочу, чтоб ты рассказала, как оно было, когда на твой дом пролился магический град. Марта бы на месте Аделаиды сразу послала спрашивателя куда подальше. Или, окажись он в этот момент рядом, — дала бы в нос.
Аделаида — деликатней и воспитанней Марты, но разве ж это повод переть напролом?
В общем, до вечера Марта разрабатывала тактику и стратегию, а заодно — чтобы занять руки — прибиралась в гараже. На день рождения туда приглашены друзья и хорошие приятели, их ничем не удивить; а всё-таки восемнадцать лет бывает раз в жизни, хочется праздника… и вообще, вдруг кто-нибудь незапланированный заглянет, мало ли.
К вечеру гараж выглядел на все пять баллов, тактика со стратегией были отшлифованы и готовы к бою. И даже звонок от Стефана-Николая её почти не расстроил.
— Личку проверь, — сказал Стеф. — Я там тебе ссылку на ролик бросил.
— Сильно горит? Я не за компом.
Глупый вопрос: было б не сильно, с чего бы Стефу звонить. Но человек всегда верит в лучшее. Хочет верить.
— Сам не знаю. Наверное, уже и не горит, просто, по-моему, тебе лучше бы знать. Там про Губатого.
Раньше это была дурацкая привычка Чистюли: никогда не говорить всего, тянуть кота за яйца. Теперь, значит, и Стеф подхватил.
Марта вытерла руки, перехватила телефон поудобней:
— Признался?
— Бежал. — Стеф вздохнул, как будто не был уверен, как отреагирует на новость Марта. — Точнее, пытался бежать. По его следу пустили огнивых собак. Ну и те… догнали.
Ролик Марта посмотрела минут через пять. В квартире мощно пахло очередным яблочным — сюрприз-сюрприз! — пирогом. Ко дню рождения, для гостей. А на экране хмурый егерь докладывал, что при попытке к бегству погиб важный свидетель по делу о незаконном распространении порошка из драконьих костей. Виновные в халатном отношении к своим обязанностям будут наказаны, следствие продолжается. И на пару секунд — место происшествия, невнятные куски не пойми чего, рядом егеря, трава вытоптана, полоски пёстрые «Проход запрещён!», двое несут кусок брезента, на заднем плане «скорая». Ну и дальше: «Новости культуры. В столичном Дворце труда и творчества прошёл юбилейный, пятнадцатый, концерт „Под знаком Киновари“…»
В том, как и что показали про Губатого, была какая-то странность, неправильность. Уже выключив свет, Марта всё не могла заснуть. Вертелась, вздыхала, наконец поднялась и открыла форточку. Дышать стало чуточку легче. Она смотрела на двор, в котором бродили размытые силуэты, и думала: всё-таки я дура, овца нестриженая. Радоваться надо, что обошлось. Губатый сам виноват, он вообще заслужил, если по-честному. То есть как «заслужил»… может, и не такое, но ведь продавал же наркотики? — продавал. Сволочью он был, этот Губатый, сволочью и преступником. А что не выдал меня — так ему смысла не было, вот только поэтому.
Ладно, не радоваться — но хотя бы облегчение я имею право испытывать? Имею!
Только не было никакого облегчения, лишь одно тупое чувство безнадёги и горечи. А сволочь Губатого было просто-напросто жалко. Поэтому или не поэтому — но не выдал же!..
Она легла и начала считать сперва барашков, затем огнивых собак и, наконец, драконов, а те всё падали и падали с неба, и засеивали землю своими костями. Марта пыталась ловить эти кости, подставляла ладони, ей казалось очень важным не дать ни одной кости долететь до земли — но, конечно, они долетали, и сразу же уходили в грунт, глубоко, туда, где Марта не могла их достать, и уже оттуда прорастали. Железной стружкой. Кривыми пальцами мертвецов. Грибами или пиявками, разбухшими от крови. Воинами в сверкающих киноварью доспехах.
Остановитесь, шептала им Марта. Уходите. Это чистая, честная земля, вам нечего делать здесь, вы никому здесь не нужны, уходите же, убирайтесь прочь, прочь!
Но они росли, один за другим, рядами, стройными и ровными, как шеренги чудовищного войска. И в конце концов Марта сломалась, она упала на колени и заплакала от злости и от обиды, и злость вдруг вспыхнула в ней, как вспыхивает на ветру пламя, — чистая, чёрно-золотая, опаляющая.
Вы не пройдёте, сказала им всем Марта. Не пройдёте. Потому что я вас просто не пущу, слышите, сдохну, но не пущу.
Она смотрела на их безликие образины, а те глядели куда-то мимо Марты, дальше и выше, туда, где — поняла она — уже опускался ещё один, последний дракон.
Глядели и ждали.
Проснулась она за пять минут до будильника. Сразу вырубила его и лежала, вспоминая, что же такое ей приснилось. Ни черта не помнила, только знала: было что-то смурное, невнятное. Тьфу, какая только ерунда в голову людям не лезет — и в свой собственный день рождения, не когда попало!..
Она откинула одеяло, сбросила пижаму и встала перед шкафом. С тыльной стороны на дверце висело зеркало, Марта приоткрыла дверцу и внимательно изучила своё отражение.
Ей всегда казалось, что восемнадцать — это такой рубеж. Что-то меняется в человеке, причём заметно и ощутимо.
А вот фиг. В зеркале перед ней стояла всё та же привычная Марта: голени толстючие, и ляжки никуда не годятся, занимайся гимнастикой по утрам или нет, толку ноль, и плечи широковаты, и фигура вся скорее мальчишечья. Она осторожно провела ладонями по коже, как будто заново знакомилась сама с собой: Марта-ещё-та с Мартой-взрослой. Это было странное ощущение, не то чтобы неприятное, просто как будто смотришь не в зеркало, а в окно во времени. Вот я какая. Вот ты какая. Вот мы какие — есть, были, будем.