Она щелкнула пальцами, отчего Тамас вздрогнул, протянула руку и нежно коснулась его щеки затянутыми в перчатку пальцами.
– Будьте осторожны, капитан.
***
На следующее утро Тамас покинул город.
Он отправился на север мимо университета, затем свернул с главной дороги и двинулся на восток, к Королевскому лесу. Ехать было недалеко, не больше трех часов верхом, и когда он добрался до места назначения, часы показывали лишь половину одиннадцатого утра.
Тамас держался малоезженой проселочной дороги, которая тянулась вдоль самого края Королевского леса. Ярко светило солнце, но мороз покусывал, а под копытами лошади хрустел ледок.
Перевалив через холм, Тамас обернулся посмотреть на городские крыши, все еще едва различимые вдали. Несколько минут он созерцал открывшийся вид, размышляя о своем прошлом и будущем: перебирал в памяти всю паутину решений и поступков, которые завели его в эту точку его жизни, и пытался предугадать те, что заведут еще дальше.
Его внимание привлекла небольшая группа в паре миль, за фермами и холмами. Путники ехали по той же дороге. Дальше находилась деревня Хантшир – не больше полутора десятка домов, но, похоже, туда они и направлялись.
Тамас продолжил путь, вскоре свернув с проселка на едва заметную тропку между деревьями. Та привела его в лощину, расположенную сразу за официальной границей Королевского леса. В конце тропки виднелся обветшалый, частично обрушившийся дом. Порог зарос сорняками, крытая соломой крыша, казалось, вот-вот обвалится.
Тамас не спеша привязал лошадь, разглядывая дом. Тот принадлежал его родителям задолго до его рождения. Восемь лет назад умер отец, а вслед за ним и мать, но Тамас любил возвращаться сюда в перерыве между кампаниями. Он подозревал, что в ближайшие несколько месяцев проведет здесь гораздо больше времени, чем планировал изначально.
Тамас смел паутину со стропил и запасся дровами, чтобы хватило на выходные. Покончив с этим, проехал еще милю в глубь леса по тропинке, которую знал только он.
Широкая поляна, ровная, как городская улица, протянулась почти на триста ярдов. Тамас прошелся по ломкой осенней траве, установил несколько жестяных банок и старых газет с нарисованными на них лицами.
Вернувшись к дальнему концу поляны, высыпал на язык порох и зарядил пистолет. Закрыл глаза, прислушался к щебетанию птиц и шороху леса, дав гневу истечь наружу. Уперся кулаком в поясницу и открыл глаза.
Вскинул пистолет, прицелился и спустил курок – все за один удар сердца.
У обычного пистолета эффективная дальность стрельбы не превышает десяти ярдов. Любые более дальние выстрелы очень неточные и чаще всего даже не достигают цели.
Если только вы не пороховой маг.
Благодаря мысленному усилию магия воспламенила порох в сумке на поясе, передала и добавила энергию к силе пороха в стволе пистолета. Пуля просвистела в воздухе. Десять ярдов. Пятьдесят. Сто. Двести.
Магия фокусировалась на пуле и толкала ее вперед, экономя порох. Тамас мысленно управлял пулей в полете, сделав поправку на ветер и неточность самого пистолета. В трехстах ярдах она попала в газету, пронзив имя герцога Линца на второй странице.
Тамас кивнул себе. Хороший выстрел. В городе его всегда ограничивала протяженность военного стрельбища, а тренировки на ферме привлекали внимание. С его последних упражнений прошло слишком много времени, и он беспокоился, что подрастерял навыки.
Если бы только мишень можно было отодвинуть еще дальше.
Тамас принялся снова заряжать пистолет, уже представляя следующую мишень – старую пустую жестянку с нарисованным на ней персиком. Он прицелится так, чтобы попасть в черенок персика.
Погруженный в свои мысли, Тамас едва не прозевал хруст листьев под сапогами в лесу и замер, гадая, не сыграл ли с ним слух злую шутку.
Звук был еле слышным. К нему приближался человек, который привык перемещаться скрытно, почти не тревожа сапогами листья. Обычное ухо никогда бы такого не уловило, но усиленные магией чувства подмечали малейшее движение. Тамас поспешно закончил заряжать пистолет.
Нельзя утверждать, что человек один. Он припомнил людей, следовавших за ним по грунтовке, и обругал себя. Нужно было проявить больше осмотрительности. Он снова нарисовал их в воображении и решил, что людей пятеро.
Тамас снял с седла карабин, проверил, заряжен ли он, потом зарядил штуцер и, вставив запал, прислонил оружие к ближайшему дереву. Сам занял позицию позади лошади. Лес здесь густой, а он на открытом месте. Они увидят его гораздо раньше, чем он их.