Я опускаю руку, чтобы поправить эрекцию, но это только ухудшает ситуацию. Чертовски возбужденный, я вздрагиваю, когда основание моего члена трется о молнию. У меня нет другого выбора, кроме как освободить его. Я держу член в правой руке и медленно поглаживаю его по всей длине, не сводя глаз с черноволосой красавицы на другой стороне улицы.
Чем больше наблюдаешь за людьми, тем больше понимаешь, насколько ужасно человечество на самом деле. Но только не Лилит Харпер. Сколько бы я ни наблюдал за ней, та странная невинность, которой она обладает, никогда не исчезает.
Я шиплю сквозь зубы, когда член пульсирует в ожидании разрядки. Ослабив хватку, я засовываю его обратно в штаны, надеясь, что острая боль заглушит голоса в моей голове.
Когда этого оказывается недостаточно, я высыпаю тонкую линию Ребаунда на тыльную сторону ладони, позволяя стимулятору сделать за меня то, что мне не под силу. Как только мой разум успокаивается, я снова поднимаю бинокль и продолжаю наблюдение.
Здание напротив больницы – идеальное место, чтобы понаблюдать за моей новой игрушкой. Квартира, в которой я устроился, пустует, поскольку моя двоюродная бабушка Глэдис, в настоящее время находится в командировке в Европе. Призрак говорит, что ее не будет до конца недели, и у меня есть достаточно времени, чтобы закончить свои дела.
Я не виделся и не разговаривал с остальными членами клуба «Адское Пламя» с тех пор, как оклемался после ранения, и сомневаюсь, что в ближайшее время у нас будут какие-либо семейные посиделки. Мой отец позаботился об этом, когда опозорил нашу фамилию и отрезал нас от богатых магнатов.
Мои губы кривятся от отвращения, когда я рассматриваю безвкусную мебель в кошачьей тематике. Почему кто-то охотно покупает эти вещи, мне непонятно, но я думаю, что деньги заставляют людей совершать чертовски сумасшедшие поступки. Я отвожу взгляд от особенно странной картины с изображением кота в плаще, и возвращаюсь к наблюдению.
Лилит нервно оглядывается по сторонам, прежде чем сунуть руки в пластиковую коробку с леденцами на столе медсестры. Немного покопавшись там, ее пальцы сжимают одну из последних красных конфет. Она рассматривает свой приз, красивая улыбка расцветает на ее полных розовых губах. Оглянувшись через плечо, она засовывает ее в карман халата, делая вид, что ничего не произошло. Она такая милая. Даже не подозревает, что за ней наблюдают.
Я наблюдаю, маленький цветочек. Дьявол всегда начеку.
На несколько минут, я теряю ее из вида, когда она входит в лифт, но почти сразу нахожу, когда она выходит на этаже хирургии, ее губы сжаты в тонкую линию. Вспоминаю, как она улыбалась тому мужчине на парковке, и моя кровь закипает от ярости так же, как в тот момент, когда я впервые увидел эту сцену.
Никому больше не позволено вызывать в ней подобные эмоции.
Никому, кроме меня.
Не сводя глаз с комнаты, я лезу в карман и подношу телефон к уху. На линии раздается гудок, но единственное, что я слышу, это помехи.
— Призрак, — приветствую я, сжимая кулак, когда из динамиков раздается смешок. Для него это всё – гребаная шутка. — Ты сделал это?
— Такой нетерпеливый, — я сжимаю челюсти от веселья в его тоне. — А ты как думаешь? — спрашивает он.
— Думаю, за такие деньги лучше бы так и было, — рычу я, прогоняя образ ее красивой белоснежной улыбки. — Ну, так да? Или нет?
— Проверь свой телефон, — невозмутимо говорит он, а затем завершает разговор.
В гневе я просматриваю свои сообщения и обнаруживаю, что Призрак прислал мне ссылку во время нашего разговора. Я нажимаю на нее, и перед глазами появляется пустая квартира Лилит. Я касаюсь стрелок по бокам экрана, чтобы пролистать все камеры, установленные Призраком по всему дому, и в груди у меня нарастает удовлетворенный гул.
Отложив телефон, я поднимаю руку и снимаю черную маску, закрывающую правую сторону моего лица. Я позволяю ей выскользнуть из моих пальцев, и тихий стук едва слышен из-за спазмов в моей челюсти.
В моих глазах нарастает жгучая боль, и я внезапно ощущаю тяжесть толстого массивного серебристого револьвера, пристегнутого к моему бедру.
Это было бы так легко.
Так просто приставить дуло к виску.
Так легко нажать на курок.
Поскользнуться.
И падать.
Вниз.
Вниз, в кроличью нору.
Чувствуя, как чешется кожа, я роюсь в кармане куртки, и обхватываю пальцами маленький стеклянный флакон. Зажав пробку зубами, я открываю бутылек и высыпаю еще одну фиолетовую полоску порошкообразного вещества на тыльную сторону ладони. Когда боль усиливается, перед глазами появляются темные пятна, и я быстро вдыхаю кристаллическую субстанцию.
Стимулятор распространяется по моим венам, и я вздыхаю с облегчением, когда боль притупляется. Постепенно, окружающее меня пространство снова обретает четкость, и первый раз в жизни я так рад видеть кошку.
Засунув пузырек обратно в карман, я в последний раз смотрю на Лилит в бинокль, и отворачиваюсь от окна. Я не могу перестать думать о выражении ее лица, когда она держала леденец в руке. Я так сильно хочу быть причиной ее улыбки, и, думаю, что теперь у меня есть идеальная возможность.
Замок в квартире Лилит поддается, и я чуть не отрываю ручку, пытаясь открыть дверь. Ржавые болты устало скрипят, когда я ослабляю хватку и хмурюсь, глядя на то, как они теперь свободно раскачиваются на дереве.
Блядь. Она это заметит.
Пожав плечами, я иду на кухню и ставлю огромную коробку на стол. Достав записку из кармана, кладу ее на крышку, проверяя, чтобы она была точно по центру, прежде чем отступить назад, чтобы полюбоваться своим новым подарком.
Идеально. Гораздо лучше, чем черви.
Удовлетворенно вздохнув, я собираюсь выйти из квартиры, но что-то останавливает меня, когда я прохожу мимо двери. Я никогда не был в квартире Лилит без нее, без страха, что она проснется и заметит, что я наблюдаю за ней, стоя у изножья кровати.