Нисколько не убежденная своими аргументами, я иду в спальню и останавливаюсь перед телевизором, слушая, как хорошенькая блондинка болтает об утренних новостях.
«Родители Мэдлин сообщили нам, что в последний раз ее видели в понедельник вечером. Полиция попросила всех, кто располагает информацией о ее местонахождении, сообщить в...»
Со вздохом отворачиваюсь от телевизора, позволяя голосу диктора отойти на второй план, пока ищу на матрасе свой медальон. Я роюсь в простынях, и мое сердце с каждой секундой бьется быстрее, чем дольше я не ощущаю прохладного металла между кончиками пальцев.
Где он, черт возьми? Медальоны не могут просто отрастить ноги и убежать, так почему же его здесь нет? Я как раз срываю простыню с кровати, когда голос из телевизора останавливает меня.
«Сегодня утром полиция нашла старшую медсестру мертвой от передозировки Ксанаксом...»
Пот выступил у меня на коже, когда я медленно повернулась лицом к экрану. Изображение переключается на юную Сандру, те же кудри мышиного цвета обрамляют ее улыбающееся лицо, когда она стоит под руку с мужчиной в одинаковых синих халатах. Его лицо было размыто, чтобы защитить его личность, но даже в этом случае я узнаю в нем фигуру одного из хирургов, с которыми я работала в больнице.
«Сандра Пейн проработала в больнице Моритон Мемориал почти двадцать пять лет в должности медсестры. Как сообщил директор больницы её любили и уважали как пациенты, так и коллеги. Никто не подозревал Сандру в ее зависимости, и это стало шоком для всех…»
Мой желудок переворачивается, угрожая выплеснуть свое скудное содержимое. Звон в ушах утихает ровно настолько, чтобы я снова включила телевизор, хотя, похоже, смерть Сандры уже давно перестала быть новостью.
«А теперь мы расскажем вам о нашей следующей истории – «Щенки!» Действительно ли они снижают риск развития рака? У нас есть эксперт-кинолог Джон Лаундер, который расскажет нам об этом…»
Пропавший медальон – это последнее, о чем я думаю, когда в трансе встаю с кровати. Я выключаю телевизор, затем иду в ванную, решив не позволить этой новости испортить мне утро.
Никогда бы не подумала, что Сандра употребляет наркотики. Это кажется неправильным. Героиновую зависимость нелегко скрыть, и она ни разу не подала признаков наличия такой зависимости. Голос где-то в глубине моего сознания кричит, что это сделал он – он забрал ее жизнь и представил это как передозировку – хотя я понятия не имею, почему. У меня кружится голова, я натягиваю мешковатые спортивные штаны и одну из своих старых футболок с музыкальной группой, пытаясь сосредоточиться на одежде, чтобы не потерять рассудок. Слишком много всего надо обдумать.
Засунув ноги в изношенные сабо, я выбегаю за дверь, мои мысли путаются. Я трясу головой, спускаясь по лестнице, в попытке хоть как-то проветрить голову.
Мне просто нужно собраться с силами на несколько часов. Это ведь не сложно, правда?
Мое сердце замирает, когда я вижу группу полицейских, стоящих полукругом в дальнем конце вестибюля больницы. Испуганная пожилая женщина в халате стоит в центре и нервно заламывает руки, пока один из мужчин яростно что-то пишет в своем блокноте. Ее рот шевелится, произнося слова, которые я не могу разобрать из-за звона в ушах, но подозреваю, что это как-то связано с Сандрой. Они захотят знать, получала ли она лекарства из больницы. В этом есть смысл. Зачем покупать дурь на улице, если ты работаешь в месте, где продаётся чистый, неразбавленный наркотик?
Стою, застыв посреди комнаты, внезапно охваченная необъяснимым ощущением, что за мной кто-то наблюдает. Волосы на затылке встают дыбом, предупреждая о какой-то огромной, незаметной угрозе. Я мотаю головой вокруг, пытаясь найти источник моего беспокойства. Моя паранойя только усилилась после известия о кончине Сандры, и как бы я ни старалась, не могу избавиться от внутреннего чувства, что я в опасности.
— Лилли! В чем дело?
Мои глаза устремляются в сторону Дрю, который мчится ко мне со всех ног. Его растрепанные каштановые локоны подпрыгивают вокруг его лица от скорости его движений, добавляя еще больше невинности его мальчишеским чертам.
— Дрю, — шепчу я, слегка улыбаясь, несмотря на назревающую в моей голове бурю. Я никогда не была так рада видеть его добрые глаза, даже если я не знаю, что он делает в послеоперационном зале. Или почему он всегда появляется в самый неподходящий момент.
— Ты плохо выглядишь, Лилли, — бормочет он, приседая передо мной и внимательно разглядывая мое лицо. — Ты чувствуешь слабость?
— Я в порядке, — шепчу я, слишком слабая, чтобы убрать запястье, когда он тянется проверить мой пульс. — У меня просто немного закружилась голова. Ничего страшного.
— Это действительно важно, — ворчит он, бросая на меня раздраженный взгляд. — Хочешь снова потерять сознание? Я отведу тебя обратно в палату.
— Нет, пожалуйста… — стон вырывается из моего горла, когда Дрю хватает меня за руку и грубо поднимает на ноги. — Ты слишком остро реагируешь. Отпусти меня! — приказываю я, спотыкаясь следом за ним, пока он тащит меня в сторону лифта. — Дрю, ты делаешь мне больно!
Он резко останавливается, вынуждая меня уткнуться лицом в его мускулистую спину. Прежде чем я успеваю удержать равновесие, он резко разворачивается и крепко сжимает мои плечи.
— Мне так жаль, Лилли, — шепчет он, его голос надламывается, как будто он находится в нескольких секундах от того, чтобы сломаться. — Ты в порядке? Боже, я такой идиот.
— Всё… нормально, — бормочу я, задаваясь вопросом, что, черт возьми, вызвало изменение его поведения. — Если пообещаешь, что не отправишь меня в палату.
Его хватка на моих руках усиливается, а по лицу пробегает тень.
— Только если ты сможешь убедить меня, что действительно не больна. Тогда я подумаю об этом.
Я фыркаю, зная по его каменному выражению лица, что мне придется что-то дать ему, если я хочу выпутаться из этой ситуации.