Хуже всего то, что… это было приятно. Я не хотел, чтобы она останавливалась. Я хотел, чтобы она провела своими красивыми губами по израненной, ноющей плоти.
Блядь.
Мне нужно забрать свою маску обратно.
— Каин? — звонкий голос сжимает мою грудь, и хотя мне очень хочется, я не могу посмотреть на нее. Только не без макси. Не без того, что позволяет ей выносить меня.
Я вздрагиваю, когда что-то холодное прижимается к моей ладони.
Моя маска.
Она принесла мне мою маску.
— Мне жаль. Я не хотела… причинить тебе боль, — она произносит это так, словно не совсем уверена, способен ли я на подобные эмоции. Я бы хотел, чтобы вместо этого, она взяла нож, свисающий у меня на поясе, и вонзила его в мое бесполезное сердце.
— Это не твоя вина, цветочек. Я… прошло много времени с тех пор, как ко мне кто-то прикасался.
Больше ничего сказать не могу, боясь, что могу попросить ее сделать это снова. Она стоит рядом со мной, пока я надеваю маску на лицо, и моя кожа согревается, когда ее взгляд останавливается на моем профиле.
— Это больно? Я имею в виду маску, — похоже, она чувствует себя неловко.
Я заставил ее нервничать.
И должен это исправить.
— Да, немного. Но это добавляет мне загадочности, так что думаю, оно того стоит.
На ее красивых розовых губах появляется улыбка.
— Ты пытаешься пошутить?
Я не знаю. А ты бы смеялась, если бы это было так?
— Может быть.
Она запрокидывает голову, и по поляне разносится самый радостный звук, который я когда-либо слышал. Словно солнечный свет освещает поле цветущих магнолий.
— А ты странное печенько2. Кто-нибудь когда-нибудь тебе это говорил?
Сначала утки, потом салат, теперь печенье...
— У тебя много незнакомых мне выражений.
— Я предполагаю, ответ «нет».
Я наклоняю голову, обдумывая ее предыдущий вопрос.
— Люди редко со мной разговаривают.
— Интересно, почему? — ее губы изгибаются в очаровательной улыбке. — Так вот значит, чем ты занимаешься ради развлечения? Домашними делами?
Мои брови хмурятся.
— Развлечения?
Она хлопает себя по лбу.
— Думаю, мне не стоит удивляться. Хорошо, чем еще ты занимаешься помимо работы?
Я на секунду задумываюсь. Она пытается завязать разговор, и от этого мне должно стать легче. Мне просто хотелось бы, чтобы ее вопросы были адресованы кому-то другому, а не мне.
— Иногда я хожу на озеро неподалеку. Там хорошо. Спокойно.
— Наконец-то мы чего-то достигли, — ее зубы сверкают в искренней улыбке, и мое сердце замирает.
Ты такая красивая, Лилит.
Я не знаю, почему боги благословили землю тобой, но их следует за это поблагодарить.
— Ты хочешь его увидеть? — вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его обдумать. Но я не жалею об этом, особенно когда у нее так загораются глаза.
— Только если ты захочешь мне его показать, — она колеблется, и я уверен, что это связано с моей острой реакцией. — А озеро далеко?
Я беру поводок, свободно свисающий с ее шеи, и провожу большим пальцем по толстому кожаному ремешку.
— Мы возьмем мой байк. Так будет быстрее. Поехали, — слегка тяну за поводок, только на этот раз она не протестует, когда я веду ее к своему железному коню.
— Срань господня. Это прекрасно, — говорит она тихим голосом, когда смотрит на просторы озера, на высокие кипарисы и рогоз, растущие по периметру оазиса. Ее реакция совершенно непохожа на мою, когда я впервые увидел это место, и – не в первый раз – я жалею, что не могу увидеть мир ее глазами. Как это должно быть красиво и красочно.
Я полагаю, это чудо, что такое великолепное явление природы находится здесь, менее чем в пятидесяти милях от города. Я просто никогда не мог представить себе это как что-то иное, кроме ямы, наполненной водой.
— Здесь можно плавать?
Ее тихий голос заставляет меня вздрогнуть, и я вынужден отвести взгляд от ее профиля, не осознавая, что открыто пялюсь на нее.
Черт, о чем она меня только что спросила?
— Думаю, ты могла бы, — размышляю я, глядя на кристально чистую воду. — Но я никогда этого не делал.
У меня никогда не было для этого причин.
До тебя.
— Можем ли мы…? — спрашивает она, ее глаза блестят.
Я никогда не смогу отказать тебе в чем-то, что заставляет тебя так улыбаться.
— Да, — говорю я, хватая подол рубашки и одним быстрым движением стягиваю ее через голову. Моя кожа горит там, где ее глаза блуждают, и мне не нужно смотреть на нее, чтобы знать, что она замечает все эти шрамы и завитки чернил, которые не могут их скрыть.
— Ты снова пялишься, — приподнимаю бровь, и ее щеки краснеют.
Ты такая чертовски милая.
До боли.
— Ты идешь?
Не дожидаясь ответа, я разворачиваюсь и иду к берегу озера, прислушиваясь к ее торопливым шагам за мной. Мне не нужно беспокоиться о том, что она убежит – мы глубоко в лесу, и она ни за что не сможет найти дорогу обратно, даже если ей дать на это целый месяц.
Я срываю с себя шорты, бросаю их на берег и захожу в воду. Оказавшись по пояс в воде, я поворачиваюсь к ней лицом и удивляюсь, увидев, что она всё еще одета.
— Ты больше не хочешь плавать?
— Дело не в этом… у меня, хм… нет купальника.
Я просто не могу взять и не закатить глаза.
— Лилит, я уже видел твое тело.
И мысли об этом сводят меня с ума.
— Просто зайди сюда. Прежде чем я брошу тебя в воду, — в моем тоне звучат дразнящие нотки, но она всё равно тяжело сглатывает, прежде чем снять топ трясущимися руками.