— Я позабочусь о том, чтобы с Уэсом всё было в порядке. Не волнуйся, — говорит она с нотой сочувствия в голосе. — Я уверена, что вы двое будете лучшими друзьями завтра утром. Конечно, когда вы оба протрезвеете и придете в себя.
— Спасибо, Карлотта, — говорю я искренне. Она слегка машет мне рукой и исчезает в толпе, оставляя меня ломать голову над текущей дилеммой.
Без стука я врываюсь в кабинет Оникса.
Вокруг покерного стола сидят четверо мускулистых мужчин в кожаных одеждах, и лицо того, кто стоит ко мне спиной, я не вижу. Воздух тяжелый от сигарного дыма, обжигающего глаза и горло, когда я замечаю еще троих людей. Оникс – крайний справа, из его разинутого рта свисает дымящаяся сигара. Двух других я не узнаю, но толстые зеленые змеи, вьющиеся по рукавам их курток, говорят всё за себя.
Чертовы Змеи.
— Каин, прежде чем ты…
— Какого хрена здесь делают Змеи? — мой голос становится опасно тихим, когда я перевожу взгляд на Джона, позволяя ему почувствовать силу моего гнева. — Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен прострелить тебе гребаный череп.
— Пожалуйста, извините Каина, ребята, — Джон вздыхает, его стул издает противный скрежещущий звук, когда он встает. Его светло-голубые глаза обращаются ко мне, и он продолжает: — Иногда он забывает свое место.
В мгновение ока я вытаскиваю пистолет из-за пояса и прижимаю ствол к его лбу. Двое резко отступают назад, пытаясь достать свое оружие.
— Не стоит, — говорю я, снимая предохранитель указательным пальцем.
Он умрет раньше, чем вы обосретесь.
— Я не думаю, что это разумно.
Этот голос.
Я слегка поворачиваю голову и замечаю серебристый ствол, приставленный к моему виску.
— Давненько мы не виделись, не так ли, Каин? — его голос напоминает шипение гадюки. Каллум Бек.
— Не сказал бы, — рычу я, бросая на нового лидера Змей ледяной взгляд. Он стал лидером, благодаря мне, и он должен быть благодарен за это.
Губы Каллума приоткрываются, обнажая ряд блестящих белых зубов, каждый из которых заострен до смертоносного острия.
Отвратительная улыбка, похожая на открытую пасть акулы.
— Как насчет того, чтобы всем нам успокоится? — усмехается Каллум. — Мне не хотелось бы размазывать мозги по свежевыкрашенным стенам Оникса.
— Как пожелаешь, — говорю я, отводя руку в сторону, но оставляю ее в направлении Каллума. Черные глаза-бусинки, полны ненависти, копна непослушных коричневых волос, и шрам, который я оставил ему много лет назад, всё еще тянет за собой уголок губы, когда он усмехается.
— Мы оба знаем, что ты не собираешься стрелять, Каин. Опусти пистолет, — он устало вздыхает, но я вижу, как набухают вены на его предплечье. Он нервничает.
— Сначала дамы, — говорю я, указывая на его живот дулом пистолета.
Каллум закатывает глаза, но всё же засовывает его в кобуру на бедре.
— Вот. Теперь лучше?
— Ни хрена не лучше, — отвечаю, слегка сжимая палец.
Он заслуживает смерти. Все они заслуживают.
— Опусти ствол, Каин, — Джон хлопает меня по плечу. Я разворачиваюсь, удерживая палец на месте и направляю дуло на него.
— Заставь меня, — шиплю я, нанося удар ему между глаз. — Где же этот жестокий человек, которого ты так отчаянно из себя строишь? — это самое длинное, что я сказал за весь вечер, и все хранят гробовое молчание, боясь сдвинуться с места, пока я держу в своих руках жизнь лидера Клуба «Адское Пламя».
Проходит еще минута, прежде чем я вздыхаю, бросая оружие в сторону.
— Я не собираюсь убивать тебя, Джон.
Но ты пожалеешь, что я этого не сделал.
Я разворачиваюсь и, не сказав больше ни слова, выхожу из офиса. Нервный шепот едва улавливается в моем сознании. К черту Оникса, к черту Каллума, на хуй весь этот клуб.
Я качаю головой, толкая тяжелую дубовую дверь и выхожу на свежий ночной воздух. В моих мыслях царит беспорядок, и выпитая четверть бутылки абсента не облегчает ситуацию, но одна вещь становится предельно ясной. Бросить Лилит сегодня вечером было ошибкой. Я не могу думать ясно, зная, что она лежит обнаженная в моей постели, ее красивое тело, свернувшееся калачиком под простынями, окутывается моим запахом.
Бью кулаком по сиденью своего байка. Она так близко, но всё еще так далеко от меня, и это сводит с ума. Она нужна мне. Хотя бы просто прижать ее к себе и почувствовать, как ее пульс бьется под моими ладонями. Я должен знать, что она настоящая, что она, наконец-то, моя.
В каком-то темном уголке моего сознания открывается дверь, выпуская наружу все ненормальные и мерзкие вещи, которые были заперты внутри на протяжении многих лет. Я ничего не могу сделать – нет возможности закрыть дверь, которая перестает существовать – и я знаю, что проиграл. Голос сливается с моим, окутывает меня завесой теней и безумия. А затем звучат слова, повторяющиеся снова и снова. Они наполняют мою голову безумием, насилием и желанием, пока не становятся единственными словами, которые у меня есть.
Она моя, так же, как и ты.
Мои.
Мои.
Мои.
— Ну вот. Раз уж ты так сильно хотела быть с ними.
Крик вырывается из моего горла, когда он бросает мое тело через переулок, голова саднит там, где он схватил меня за волосы несколько минут назад. Я ожидаю встречи с бетоном, но вместо этого мое тело соприкасается с чем-то мягким и влажным. Очень, очень влажным.
И холодным.
Ледяным.
Я смотрю на свои руки – на липкую темную субстанцию, покрывающую открытую кожу – и кричу.