Не раздумывая, я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его разбитым рукам. Каин шипит сквозь зубы, мышцы его живота напрягаются от моих прикосновений.
— Может и так, — шепчу я, моя грудь сжимается от столь сильных эмоций, что у меня кружится голова. Как будто я наконец могу дышать, будто я всю жизнь жила в тусклых оттенках серого и даже не подозревала об этом. Он заставил меня раскрыться, превратил мой мир в самый великолепный калейдоскоп красок. Теперь, когда я знаю, каково это, я не хочу возвращаться обратно в свои серые будни. Всё, что я хочу, и всё, что мне нужно, – это быть здесь, с ним.
Провожу губами по синякам на его руках, испытывая страстное желание попробовать его на вкус. Я высовываю язык, ощущая на кончике острый привкус меди и пороха. Каин хрипло стонет, мышцы его предплечья напрягаются, как стальные прутья, когда я обхватываю губами его указательный палец и посасываю.
— Вот, черт, — стонет он, откидывая голову назад. — Ты собираешься меня прикончить, я понял…
Застенчиво смотрю на него и провожу языком вокруг пальца, вытягивая еще один стон из его приоткрытых губ. Внезапно он вытаскивает палец из моего рта и встает, отчего вода выливается из ванны. Он наклоняется, сжимает руками мои ягодицы, и вытаскивает меня из воды. Прижимая мое тело к своей груди, он перешагивает через край и выходит из ванной, оставляя за собой мокрые следы до самой спальни.
Он так бережно укладывает меня на кровать, что я начинаю забывать жестокого мужчину в маске, который похитил меня из дома. Этот человек такой нежный, такой невероятно глубокий и ранимый. Две личности не могут существовать одновременно. Об этом больно думать, поэтому я пытаюсь переключиться.
Каин укладывает меня на спину, возвышаясь надо мной, и положив руки по обе стороны от моей головы. Я ничего не слышу из-за сильного звона в ушах, не могу думать ни о чем, кроме его губ на своих.
Он целует меня, и я позволяю ему. Мне больше не нужно драться, не нужно притворяться. Я такая же извращенная и испорченная, как он.
И, Боже, как приятно, наконец-то, это признать.
Я смутно осознаю, что он срывает с себя джинсы. Затем его рот возвращается ко мне, горячий, жадный и отчаянный, словно он пытается меня сожрать.
— Скажи мне остановиться, Лилит, — стонет он, резко отстраняясь. — Я больше не могу себя контролировать. Мне нужно, чтобы ты это сделала.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — выдыхаю я, покачивая бедрами.
— Ты не понимаешь, — рявкает он, его взгляд становится холодным. — Ты, черт возьми, еще не готова.
— Что? Почему нет?
— Потому что, — он сердито смотрит, наклоняясь вниз, пока его губы не касаются мочки моего уха, — я не собираюсь просто трахать тебя, цветочек. Я сломаю тебя. Заставлю тебя кончать так сильно и так часто, что твой блестящий маленький мозг превратится в кашу. Я буду трахать тебя до тех пор, пока всё, чем ты была раньше не исчезнет, и останется только твоя мокрая киска для моего ненасытного члена.
У меня перехватывает дыхание, когда он отстраняется, и на его губах появляется дьявольская ухмылка.
— Ты действительно думаешь, что твоя девственная пизда выдержит всё это?
— Как ты…
— Пока что я только смотрел на тебя, у меня есть еще и другие потребности.
Прищуриваюсь от его глупой ухмылки, волна упрямства поднимается по моим венам. Я хочу доказать, что он ошибается. Что он не сможет сломить меня так легко, как он думает.
Для начала, я хочу, чтобы он меня трахнул.
— Я не такая хрупкая, как ты думаешь, — фыркаю, скрещивая руки на груди.
— Мне не нравится, когда ты прикрываешься, — шепчет он, обхватывая ладонью мою грудь. — Мне нужно видеть каждый дюйм тебя. Как еще я могу поклоняться этому чертовски божественному телу? — он скручивает мой сосок, и я издаю тихий стон удовольствия. Каин одобрительно мычит, опуская голову и проводя языком по чувствительному холмику. — Ты уверена, что хочешь поиграть, маленький цветок?
Несмотря на последние остатки самосохранения, я киваю.
Каин издает тихий рык, подхватывает меня на руки и выходит из спальни, направляясь к люку.
Я опускаю Лилит на ковер, и ее тело напрягается от моих прикосновений. Я намеренно не включаю свет, испытывая непреодолимое желание услышать, как бьется ее сердце, как в ту первую ночь, когда я ее забрал. Ее киска никогда не была такой мокрой, как тогда, когда она по-настоящему испугалась.
— Не двигайся, — приказываю я, бесшумно направляясь к комоду в дальнем конце комнаты. Проведя столько времени в тени, мой глаз легко приспосабливается к недостатку света, но даже если бы я не мог видеть, я бы с легкостью мог найти нужную мне вещь, просто на ощупь. Выдвигая второй ящик сверху, я хватаю два предмета и возвращаюсь к Лилит, радуясь тому, что она не сдвинулась ни на дюйм с того места, где я ее оставил.
Такая послушная игрушка.
— На колени.
Она нерешительно опускается, и вскоре ее голова оказывается на уровне моей ширинки. Идеально. С ее губ практически срывается вопрос, но она не успевает его озвучить, когда я натягиваю ей на голову плотную черную маску.
— Каин, что…
— Ш-ш-ш. Не разговаривай, — бормочу я, натягивая ткань так, чтобы единственное отверстие оказалось на уровне ее рта. — У меня есть гораздо лучшее применение этому хорошенькому ротику. Открой.
Тугая маска усложняет задачу, но Лилит удаётся раскрыть рот достаточно широко, чтобы я засунул ей в рот Паки Пусси3. Она задыхается, давясь огромным размером предмета, но я не отпускаю ее, пока толстый цилиндр не упирается ей в горло. Я отступаю назад и включаю свет, чтобы как следует рассмотреть свою игрушку.
Пальцы Лилит отчаянно царапают маску, ее мозг инстинктивно пытается удалить объект, ограничивающий ее кислород. Я слышу, как на другом конце комнаты колотится ее сердце, и это возбуждает меня так же сильно, как и в первую ночь.
— Блядь, — стону я, снимая боксеры и освобождаю член у входа в ее рот. — Ты такая красивая, маленький цветочек. Такая хорошая маленькая шлюшка для моего члена, — я засовываю свою длину внутрь, не в силах сдержать низкий стон, вырывающийся из моего рта, когда резиновая вагина болезненно сжимается вокруг члена. Лилит впивается ногтями в мою кожу, царапая бедра в тщетной попытке оттолкнуть меня. Я обхватываю пальцами ее затылок, удерживая положение, чтобы яростно входить и выходить из ее рта.