Словно кто-то вылил на нее ведро воды, Лилит отшатывается, когда ее взгляд резко проясняется.
— Я не… я не принимаю таблетки.
В моей груди раздается мрачный смешок. Я обхватываю ее лицо руками и провожу большим пальцем по скуле.
— Я стерилен, – у меня вазэктомия. Не беспокойся об этом, — ее лицо вспыхивает красным, и она смотрит на меня своими большими глазами. Такая милая. Такая невинная.
Такая опьяняющая.
Мне нужно чувствовать ее.
Прямо сейчас.
Сейчас, сейчас, сейчас.
Я снова прикасаюсь головой члена к ее входу, внимательно наблюдая за выражением ее лица, в поисках каких-либо признаков возражения. Эйфорический туман застилает ее глаза, и бедра поддаются вперед, отчаянно пытаясь почувствовать меня.
— Пожалуйста, Каин. Я уже не могу… мне нужно почувствовать тебя.
— Как пожелаешь, — рычу я, и резким движением вхожу в нее. Она не кричит, с ее губ срывается лишь тихий всхлип, но она такая мокрая, такая нуждающаяся, что практически проглатывает мой член.
Она стонет, когда я медленно трахаю ее, позволяя привыкнуть к моему размеру, и к новому для нее ощущению.
— О, Боже, — ее голос становится громче, и она выгибается в спине. — Твою мать, как же приятно.
— Ты такая наивная, раз думаешь, что Бог услышит тебя сейчас.
Я ускоряю темп, вызывая ее крики каждый раз, когда вхожу в нее полностью, одновременно играя с ее набухшим клитором.
— Да, прямо здесь, — выдыхает она, закатывая глаза.
— Блядь, — я трахаю ее быстрее, и чувствую, как ее стенки начинают сжиматься. Делаю еще один глубокий толчок и она взрывается вокруг моего члена, ее стенки спазмируют, когда она откидывает голову назад с криком, от которого закладывает уши.
Она прекрасна.
Так прекрасна.
И этот звук…
Как по команде, я кончаю, и из моего горла вырывается протяжный рык, когда я упираюсь членом в ее заднюю стенку влагалища, наполняя ее теплыми струями спермы. Она вздрагивает от каждого импульса моего члена, двигая бедрами, пытаясь принять всё до последней капли.
— Думаю, пора бы тебя развязать,— бормочу я, впиваясь пальцами в ее ягодицы, пока она продолжает сжимать мой член. — Какое же ахуенное ощущение.
Ее щеки краснеют, и мой член дергается внутри нее от этого зрелища.
Она собирается убить меня.
Я наконец-то почувствовал ее на вкус, и всё, о чем я могу думать, это еще, еще, еще.
— Можем ли мы…? — шепчет она, опуская взгляд. Судя по всему, она тоже думает о чем-то подобном.
Я беру ее за подбородок , заставляя посмотреть мне в глаза.
— Да. Столько, сколько захочешь, цветочек, — целую ее в висок, — но сейчас тебе нужен отдых.
Ее рот открывается – без сомнения, она собирается возразить, – но я бросаю на нее взгляд, от которого ее слова замирают в горле. Удовлетворенный, я нежно целую ее щеки, одной рукой описывая нежные круги на ее талии, а другой растягиваю ремни, удерживающие ее запястья.
Ее руки падают мне на плечи, когда я углубляю поцелуй, вызывая сдавленный стон, от которого мой член возвращается к жизни.
Прежде чем я потеряю последние остатки самообладания, я выскальзываю из ее киски, игнорируя ее протесты, и прокладываю дорожку из поцелуев вниз по ее животу. Я останавливаюсь у ее сладкой киски, провожу языком по чувствительному бугорку и освобождаю ее лодыжки. Когда она освобождается от всех ограничителей, она не отстраняется, а только еще больше выгибается навстречу моему рту, наслаждаясь ласками, которые ей дарит мой язык.
Пока я захватываю губами ее клитор, нежно посасывая, я ввожу в нее два пальца, вызывая безудержный стон. Она вскрикивает, когда ее пронзает второй оргазм, такой сильный, что она прижимается ко мне, вцепившись ногтями, и всё ее тело содрогается, когда ее стенки сжимаются вокруг моих пальцев. Я шепчу ей на ухо успокаивающие слова, растягивая ее оргазм, замедляя свои движения и ослабляя давление.
— Ты такая красивая, Лилит. Такая хорошая маленькая игрушка, — целую ее плечо, шею и лицо, давая понять, что забочусь о ней. Она в безопасности со мной.
Когда она перестает дрожать, я вынимаю пальцы из ее мокрой киски, и облизываю их, прежде чем обхватить ее бедра. Она касается щекой моего плеча, и удовлетворенный вздох вырывается из ее рта.
Беру ее обмякшее тело на руки, прижимаю к груди и поднимаюсь по лестнице обратно в спальню. Мое сердце трепещет, когда она обнимает меня за шею, уткнувшись в нее носом.
Быстро искупав Лилит, я заворачиваю ее в одну из своих рубашек с длинными рукавами и несу в спальню. Мысль о том, чтобы убрать от нее свои руки, почти убивает меня, поэтому вместо того, чтобы положить ее на кровать, как обычно, я держу ее на руках, пока забираюсь в постель. Я натягиваю на нас одеяло, проверяя, чтобы оно было заправлено ей под спину и ноги, как она любит.
Прямо перед тем, как заснуть, она смотрит на меня, и эти изумрудные омуты становятся широкими и доверчивыми. А затем ее губы растягиваются в едва заметной улыбке.
Я смотрю, как она спит у меня на груди, считая ее вдохи в течение нескольких часов, до тех пор, пока сон не вцепится в меня своими острыми когтями. За мгновение до того, как я засыпаю, на прикроватной тумбочке звонит мой телефон, но взглянув на умиротворенное, спящее лицо Лилит, я выключаю его.
Что бы это ни было, это может подождать.
Надеюсь.
Я просыпаюсь от мягкого света, пробивающегося из-под двери ванной, и с моих губ срывается зевок. Вместо того, чтобы вскочить с кровати, как обычно, я зарываюсь глубже в простыни Каина, вдыхая его одурманивающий запах. Из-за отсутствия окон не могу точно определить, который сейчас час, но боль в суставах подсказывает мне, что я сплю гораздо дольше, чем обычно.
Я смутно улавливаю шум льющейся воды из ванной, но тупая боль, ноющая в моем бедре, выходит на передний план в моем сознании. Осторожно касаюсь свежего шрама на коже, и уголки моего рта приподнимаются в слабой улыбке.