От моего тона она замирает.
— Э… нет?
— Не похоже, что ты слишком в этом уверена, — говорю я, и мой тон противоречит той осторожности, с которой я опускаю ее в ванну. — Моя игрушка нуждается в доработке?
Ее лицо озаряется, и мне приходится приложить все силы, чтобы не поставить ее на колени. Как бы ей ни хотелось отвлечься прямо сейчас, я знаю, что это не то, что ей нужно после такой дерьмовой ночи, как сегодня. Мой маленький цветочек совсем не хрупкий – у меня никогда не было сомнений на этот счет, и то, как она защищалась сегодня ночью, еще раз доказывает это. Но определенно, любого бы потрясло то, что произошло в клубе, и, к сожалению, она не исключение.
Молча раздеваюсь, залезаю в ванну, и встаю над ней, чтобы уберечь ее от ледяного потока, когда включаю душ. Вода обрушивается на мою голову и плечи, приобретая ярко-красный оттенок, унося в канализацию грехи сегодняшней ночи.
Как только вода нагревается, я отхожу в сторону, предоставляя Лилит полный доступ. Она вздрагивает, когда капли попадают на порезанную кожу ее ладони, и я приседаю, чтобы осмотреть рану.
— Не думаю, что понадобятся швы, — поворачиваю ее запястье в ладони и оцениваю глубину пореза. — Несколько дней будет больно, возможно останется небольшой шрам, но, похоже, всё будет в порядке.
— Я знаю, — в замешательстве смотрю на ее улыбку, и осознание обрушивается на меня, как тонна кирпичей.
Я идиот.
Она же врач, поэтому лучше знает, когда нужно накладывать швы, чем такой тупой ублюдок, как я.
— Извини. Я так волновался, что забыл, что…
— Всё нормально. По-моему, это мило, — она хихикает, и от этого звука мое сердце замирает.
Боже, как бы мне хотелось, чтобы она делала это чаще.
— Ты позволишь мне загладить свою вину? — я притягиваю ее ладонь к своим губам, стараясь не сделать ей больно.
— Всё зависит от обстоятельств, — снова эта озорная улыбка. — Смотря, что ты имеешь в виду.
— Завтрак в постель весь следующий месяц? Тысяча оргазмов? Остров? Назови свою цену.
Ее брови взлетают вверх.
— Тысяча оргазмов? Тебе не кажется, что это невозможно?
— Лилит, если мне придется привязать тебя к столу внизу на следующие три года, я это сделаю.
Беру кусок мыла и массирую ее ладонь.
— Для меня нет ничего невозможного. Я бы сжег весь этот чертов город, если бы ты попросила.
— Ты такой мрачный романтик, — ее губы дрожат в улыбке, когда я массирую ее руки мылом с ароматом сирени. — Ты не обязан этого делать, ты же знаешь. Я не настолько хрупкая, чтобы не в состоянии самостоятельно принять ванну.
Я останавливаюсь, глядя ей в глаза.
— Я не думаю, что ты хрупкая, Лилит. Наоборот.
— Но ты всегда говоришь, что должен защищать меня. Если ты думаешь, что я слабая, то…
— Мой сладкий цветочек, — шепчу я, поглаживая ее по щеке. — Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю. Но то, что ты способна позаботиться о себе, не означает, что ты должна это делать. Ты прожила всю свою жизнь для других; отдавая всё, что у тебя есть, а также то, что осталось. Ты тоже заслуживаешь, чтобы о тебе заботились.
Слеза скатывается по ее щеке, и я смахиваю ее, прежде чем прижаться губами к ее. Поцелуй выбивает весь воздух из моих легких, и я изо всех сил пытаюсь не потеряться в ней. Я знаю, если позволю этому случиться, то в ту же секунду от меня ничего не останется. Она овладеет мной, моим телом, разумом и душой. Но кого я обманываю. Как бы я не ненавидел саму мысль отказаться от контроля, – я с радостью сделал бы это ради нее.
Когда я отстраняюсь, нежность в ее взгляде заставляет мою грудь сжиматься.
— Можешь повернуться? — невинно спрашивает она. — Я хочу взглянуть на твое плечо.
При упоминании, это место начинает покалывать. Я собираюсь отказаться, но нежный взгляд в ее умоляющих глазах заставляет меня повернуться быстрее, чем я успеваю моргнуть. Закрываю глаза, когда кончики ее пальцев скользят по воспаленной коже вокруг колотой раны, нажимая и проверяя серьезность повреждений.
— Каков прогноз, док? Я выкарабкаюсь?
Она хлопает меня по руке, и в моей груди раздается смешок
— Нам действительно нужно поработать над твоим поведением в постели больного, — поддразниваю я.
— Тише. У меня просто убийственные манеры поведения в постели, — она прокашливается. — Не в буквальном смысле, конечно.
— Конечно, надеюсь, что нет. Скоро ты будешь меня зашивать, — я стискиваю зубы, пока она промывает рану. Это не причиняет мне ни малейшей боли, но электрический разряд от ее прикосновений сводит меня с ума. Каждый раз, когда она прикасается ко мне, мне хочется трахнуть ее. Это ненасытное, непреодолимое желание оказаться внутри нее, – заставить выкрикивать мое имя, пока оно не станет единственным, что будет звучать в ее прекрасной головке.
Тот факт, что она такая чертовски великолепная, возбуждает меня еще больше, когда я начинаю фантазировать, как она превращается в абсолютно безвольную игрушку, прыгающую на моем члене.
— Чтоб меня, — стону я, прогоняя эти образы из головы, желая, чтобы мой член перестал стоять как солдатик.
— Каин? Ты в порядке?
— Нет, — я вздыхаю, проводя рукой по волосам, пока она продолжает промывать рану. — Ты уже закончила? Мне нужно трахнуть тебя, прежде чем я сойду с ума.
— Секса не будет, пока я не наложу тебе швы. Я настаиваю, — ворчит она.
Я поворачиваюсь, моя бровь приподнимается в удивлении от твердости в ее тоне. Даже приложив все усилия, она не сможет физически заставить меня что-то сделать. Конечно, я не планирую ей отказывать.
Ни сейчас, ни когда-либо.
— Я принесу инструменты.
Ополоснувшись, я выхожу из ванны и оборачиваю полотенце вокруг талии. Из душа доносятся возмущения, и я не могу сдержать улыбку.