Голос Призрака едва доносится до моих ушей, и кажется, будто я нахожусь глубоко под водой.
— Будь сильной, Лилит. Каин придет за тобой. Я обещаю.
Это последние сова, которые мне удается расслышать, когда я погружаюсь во тьму.
Я смотрю на местоположение, которое прислал мне Призрак, затем снова на квадратное здание передо мной. Я в часе езды от города, а на мили вокруг нет ничего, кроме пастбищ и ветхих сараев. Странно, что склад в такой глуши, но это точно то место, которое нашел Призрак, когда отследил текстовое сообщение.
Сообщение с подробным описанием пыток моего лучшего друга.
Мой желудок сжимается, когда я подхожу к большим железным дверям, уже обдумывая способы взлома любого замка, который там стоит. Когда я приближаюсь, становится очевидно, что никого замка нет, и когда я дергаю за решетку, дверь легко распахивается.
Окей. Это чертовски нехорошо.
Мне следовало бы уйти и вернуться, когда у меня будет план получше и больше информации о том, с чем я могу столкнуться. Вот только… это Уэс.
Я не могу уйти без Медведя.
Набрав в легкие воздуха, я игнорирую внутренний крик и вхожу на склад. Мои шаги эхом отражаются от стен, – огромное пространство пустует, за исключением нескольких деревянных поддонов, стоящих в углу, и опилок, покрывающих пол. Похоже, помещение покидали в спешке. Вопрос в том, почему?
Я разворачиваюсь и спешу обратно к выходу, обхватив рукой пистолет на бедре.
Мне это ни хрена не нравится.
Я нахожусь в нескольких футах от двери, когда она резко захлопывается, снова окутывая склад темнотой.
— Блядь, — шиплю я, вытаскивая пистолет из кобуры.
Быстро моргая, желая, чтобы мои глаза скорее приспособились к недостатку света, я прислоняюсь к двери. Если я не могу нормально видеть, мне нужно прикрывать спину, чтобы они не могли подкрасться ко мне сзади. Мой указательный палец находится на спусковом крючке, и я готов выстрелить при малейшем шуме.
Щелчок.
В тот же момент, когда загорается свет, я стреляю. Лампочка разбивается, – на пол падают осколки, и комната снова погружается во тьму.
— Господи, блядь! Я включу другую лампу – не стреляй в нее.
Этот голос.
Кровь замерзает в жилах, когда снова загорается свет, освещая темно-зеленый кожаный комбинезон, покрывающий плечи моего лучшего друга.
В груди что-то сжимается, когда я смотрю в эти знакомые глаза.
— Уэс? — пытаясь отдышаться, я убираю палец с курка. — Я думал, ты умер. Думал, он…
— Убил меня? Ты знаешь, что я слишком крут для этого, — в воздухе раздается тихий смешок.
Я хмурюсь. Что-то не так.
С Уэсом что-то не так.
— Почему я заперт здесь с тобой? — спрашиваю я, пытаясь встретиться с ним взглядом. Я еще не опустил пистолет и начинаю понимать, что, возможно, это единственная причина, по которой я еще не умер. Они ожидали, что я ослаблю бдительность перед лучшим другом.
Он ожидал, что я так и сделаю.
— Уэс? — требую я. — Почему я заперт здесь с тобой?
Внезапно его маска сходит с лица, уступая место чистому, неподдельному злорадству.
— Ты всегда был слишком умен для своего же гребаного блага.
— Что ты делаешь? Ты помогаешь им?
Уэс откидывает голову назад в ехидной насмешке.
— «Ты им помогаешь?» Только послушай себя. Ты звучишь жалко.
— Я доверял тебе, — мой голос звучит непривычно для моих ушей, как будто кто-то другой завладел моими голосовыми связками.
Кто-то, кто страдает.
Тот, кого предали.
Наконец, он встречается со мной взглядом, но ненависть, клубящаяся в его глазах, заставляет воздух покинуть мои легкие.
— Тебе не следовало этого делать, Каин.
Этого не может быть.
Не Уэс.
Кто угодно, только не он.
— Почему? — требовательно спрашиваю я, и мой пульс бешено колотится в ушах. — Зачем ты это делаешь?
— Очевидно же, — рычит он, медленно опуская руку на свое оружие.
Щелчок.
— На твоем месте я бы этого не делал, — говорю я спокойным тоном, незаметно снимая палец с предохранителя. — Я действительно не хочу тебя убивать. Пожалуйста, прошу тебя… не заставляй меня этого делать, — последние слова звучат едва громче шепота и больше предназначены для меня, чем для него.
— Ты не сможешь убить меня, — плюет он, вынимая пистолет.
Не раздумывая, я направляю дуло пистолета вниз, а затем резко в сторону и стреляю.
— Блядь! — кричит он, прижимая окровавленную руку к груди. — Мои гребаные пальцы!
Я взвожу курок и направляю дуло ему между глаз,
— Открой дверь и выпусти меня, Медведь. Мы всё еще можем это исправить.
— Пошел. Ты. На хуй, — рычит он, в попытке спрятать свою окровавленную руку в рукав, заляпывая себя еще больше кровью.
Я делаю шаг вперед.
— Позволь мне помочь…
— Нет! — кричит он, срывая со спины рубашку. — Отвали от меня! Блядь! — он сгибается пополам, когда нечеловеческий рев вырывается из его горла. — Я так чертовски устал от тебя! Речь всегда идет о гребанном Каине Хеллфайре, и мне это надоело! — он выпрямляется и делает шаг ко мне, в его глазах светится маниакальный блеск. Его движения странно прерывистые, как у оловянного солдатика, который учится ходить.
Как у человека, подсевшего на Ксанакс.
Я бросаю взгляд на его предплечья. Я знал, что там будут следы от уколов, но при виде ран, покрывающих кожу моего друга, у меня сжимается сердце.
— Уэс, пожалуйста… — я держу пистолет на уровне его сердца, желая, чтобы он остановился, чтобы мне не пришлось нажимать на курок. — Я тебе помогу. Мы вытащим тебя из этого дерьма. Так не должно быть.
— Ни хрена подобного, — его глаза дикие, когда он направляет ствол мне в лоб, его рука дрожит. — Я устал жить в твоей тени. Каллум даст мне всё, что я захочу. Наконец-то я стану кем-то! — его голос становится истерическим. — Стану тем, кем ты никогда не был! Я буду королем!