Убить его.
Но всё, что я могу сделать, это лежать там, сдерживая рвоту, когда чувствую приближение панической атаки.
Держи себя в руках, Лилит.
Оставайся сильной.
Ты должна оставаться сильной.
Ради моего Каина.
Ради Призрака.
Отвратительный смех Каллума наполняет маленькую бетонную комнату, и я опускаюсь на колени, подняв перед собой кулаки в защитной позе.
Увидев мою стойку, Каллум издает еще один судорожный смешок.
Его глаза блуждают по моему телу, и моя кожа покрывается мурашками во всех местах, которых касается его взгляд.
Я готовлюсь к его наступлению, к тому, что его руки снова окажутся на моей шее. Вместо этого дверь за спиной Каллума со скрипом открывается, и, наконец, отвлекает его внимание от меня.
— Что? — рявкает он таким тоном, как будто готов убить за то, что его прерывали.
— На складе… проблема, — у мужчины за дверью испуганный голос, и я его не виню. Каллум в бешенстве, и выглядит слетевшим с катушек.
— Какого рода проблема?
Мужчина молчит, и Каллум издает тихое шипение, зажимая переносицу.
Он делает глубокий вдох, без сомнения, пытаясь успокоиться.
— У тебя не будет проблем. Просто скажи мне.
Мужчина судорожно вздыхает.
— Уэсли… он мертв.
Каллум резко выпрямляется.
— Ты уверен?
— Трекер отключился десять минут назад. Есть только одна причина, по которой это могло произойти.
Тяжелое молчание заполняет комнату. Затем Каллум поворачивается ко мне с радостной улыбкой на лице.
— Что ж, я полагаю, нам придется закончить начатое… позже. Никуда не уходи, — он смеется, отчего моя кровь закипает от ярости.
Он останавливается у двери, бросая на меня последний хищный взгляд через плечо, прежде чем закрыть ее и запереть меня внутри.
Я прижимаюсь спиной к стене, не отрывая взгляда от двери.
Призрак велел мне оставаться сильной и ждать Каина.
Я просто не уверена, сколько у меня осталось времени.
Проходит несколько минут, прежде чем кто-то из Змей приходит проверить склад. Мужские голоса раздаются по коридору, и лучи света падают на бетонный пол, когда дверь открывается и внутрь входят двое мужчин. Первый – огромный, настолько высокий, что ему приходится пригнуться под дверную раму, чтобы войти. В его подстриженных светлых волосах и уродливых квадратных чертах лица я узнаю одного из участников «вечеринки» по слиянию.
Другого я не узнаю. Лохматые черные волосы обрамляют жестокие льдисто-голубые глаза, и его рот, кажется, застыл в постоянной ухмылке.
У него более худощавое телосложение, чем у другого, но манера держаться в два раза смертоноснее, – что удивительно, учитывая, что ему не больше шестнадцати.
Тихо вздыхаю, опасаясь момента, когда мне придется пустить пулю ему в голову.
Он всего лишь ребенок.
Он этого не заслуживает, но…
Я убиваю ту крупицу милосердия, которая живет в моей груди, и напоминаю себе о том, что на весах моя жизнь или его – и есть только один человек в этом мире, ради которого я бы отдал свою.
Мужчины замирают при виде безжизненного, скорченного тела Медведя, и идеального красного отверстия между его глазами. Тот, что покрупнее, поворачивается к другому, и тени делают выражение его лица еще более яростным.
— Я же говорил тебе, что нам не следовало оставлять его одного!
Парень только качает головой.
— Тупой ублюдок не хотел ничего слышать. Хотел позаботиться об этом сам.
— Каллум собирается…
— Меня сейчас не волнует Каллум, — тихо говорит голубоглазый, осматривая бескрайнюю тьму склада. — Он всё еще жив.
Парень-Квадратное-Лицо повторяет действия своего партнера, пытаясь осмотреть помещение на наличие угроз.
— Может быть… он истекает кровью где-то здесь. Было так много выстрелов. Возможно, Медведь смог…
— Он жив.
Между ними наступает молчание, – ни один не говорит о том, о чем думает в данный момент.
Что они скоро умрут.
Что я убью их.
Следующие несколько секунд, кажется, проходят, как в замедленной сьемке. Квадратное Лицо поворачивается и делает шаг вперед, повернувшись спиной к голубоглазому. Происходит череда движений, и слишком быстрые серии ударов, которые я не успеваю уловить, когда Квадратное Лицо падает на землю, словно его кости сделаны из желе.
Что, собственно, за хуйня здесь происходит?
Парень стоит над телом, склонив голову к безжизненной куче у своих ног. Его ухмылка ничто по сравнению с жестокостью в его глазах, столь ненормальной для человека его возраста.
—Ты даже не представляешь, как давно я хотел это сделать, — голос, эхом отражающийся от стен, принадлежит далеко не мальчику. В нем чувствуется скрытая злоба, жизненный опыт, который не должен быть у такого молодого человека.
— Мне сказали, что ты благосклонно реагируешь на услуги. Что ж, вот моя услуга, — он указывает на труп своего бывшего напарника позади себя. — Хотя, между нами говоря, рано или поздно это всё равно бы произошло. Он был таким тупым.
Я выхожу из своего укрытия, голова парня резко поворачивается ко мне, и его губы расплываются в медленной улыбке.
— Ах. Вот ты где.
Я взвожу курок пистолета, давая ему понять, что не следует делать поспешных движений.
Я не хочу убивать тебя, малыш.
Пожалуйста, не заставляй меня.
— А ты вспыльчивый, — он слегка наклоняет голову, его улыбка становится шире, обнажая его белоснежные зубы. Хоть он, и смотрит на меня, но такое ощущение, что он на самом деле меня не видит, отчего становится на по себе.
Жуткий пацан.
— Уходи. Или мне придется выстрелить.
Поступи разумно, голубоглазый.