У Битси все было по-другому. Настоящая дочь своей матери, она старалась подражать ей во всем. Совершенно очевидно, пределом ее амбиций было стать grande dame. В доме все делалось тан же, как и на Маунт-Вернон-стрит, но ее сыновья, оба первокурсники и безупречные с виду, напоминали Джулии манекены в витринах. Они никогда не бегали по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, никогда не насвистывали мелодии, никогда ничего не разбрасывали, никогда не шутили со слугами. Сыновья Битси – Бредфорд и Дрекс (сокращенное от Дрексель) – были красивыми мальчиками, унаследовавшими элегантность матери и изящество отца, но имели один существенный недостаток. Они были начисто лишены обаяния. Оба громоздких парня Эбби, постоянно ходившие в свитерах и джинсах, как, впрочем, и Чарли, и под страхом смертной казни не согласившиеся бы напялить костюмы братьев Адамс, могли, тем не менее, обаять кого угодно. Эбби и Брэд поделили между собой обаяние Брэдфордов. Битси и ее сыновьям не досталось ничего.
После нескольких недель знакомства, узнав Сета, уже достаточно хорошо, Джулия как-то сказала ему о замеченной ею разнице. Он был ее любимым гидом по Бостону, и они гуляли по старому кладбищу, где она сосредоточенно рассматривала надгробия на могилах Поля Ревере, Джона Хэнкока и Сэмюеля Адамса, последний из которых был общим предком и Сета, и Брэдфордов.
– Ты права, здесь довольно четкое разграничение, – согласился Сет. – Эбби и ее брат пошли в так называемых английских Брэдфордов. Брэд очень похож на нынешнего маркиза. А Битси – в американских Брэдфордов. – Сухо рассмеявшись, он продолжил. – Мы, жители Новой Англии, знаешь ли, весельем и живостью не отличаемся. Это пуританский край.
Джулия механически улыбнулась, размышляя над тем, что собиралась сказать.
– Да и леди Эстер вовсе не американизировалась, несмотря на то, что уже долго живет в этой стране.
– Разумеется, нет! Она из нас сделала англичан. – Сет наклонился, чтобы рассмотреть старое надгробие. – Выдающаяся женщина. Сильная. Мы, мужчины, из самозащиты, называем таких женщинами с мужским умом.
Джулия снова улыбнулась, но стояла на своем.
– И все же, хоть Брэд и очень похож на нее, он ее сильного характера, похоже, не унаследовал, только ее обаяние.
Сет пожевал губами и покачал головой.
– Я бы не стал этого утверждать, – вежливо не согласился он. – Просто в присутствии матери Брэд вынужден вести себя очень осторожно. Они ведь необыкновенно близки, знаете ли.
– Знаю, – ответила Джулия.
– Он – самая главная драгоценность в ее жизни, и Брэд это хорошо знает. – Искоса взглянув на нее, он добавил: – Она тебе уже рассказывала, на какой риск пошла, чтобы родить его?
– Да.
– И насчет того, что он реинкарнация ее отца?
– О да. – Джулия глубоко вздохнула и как в омут кинулась, – Но ни одного слова об отце Брэда. В доме пруд пруди фотографий маркиза, но я не видела ни одной фотографии отца. Как будто его никогда не было. Эбби единственная, кто о нем вспоминает.
– Как старший ребенок, Эбби была к нему ближе, сохранила приятные воспоминания. Битси всегда тянулась к матери, старалась ей подражать, как ты уже, верно, поняла. А Брэд… – Сет помолчал, потом продолжил: – В его жизни главное – мать. Он хорошо сознает свою роль в ее жизни, и его обращение с ней основано на этом. Ему потребовалось большое мужество, чтоб вот так жениться, без ее согласия. С моей точки зрения, это доказывает, как сильно он тебя любит. – Он снова помолчал. – И нуждается в тебе. – Он тепло посмотрел на нее: – Ты мне очень нравишься, Джулия. Я обратил внимание, что ты легко справляешься со многим, что было бы не под силу более слабой женщине. У тебя есть такт и большое терпение.
– Не совсем так, – грустно возразила Джулия. – Иногда мое терпение удивляет меня самое.
– Для твоего возраста ты – зрелая женщина. Под таким давлением – и так держаться.
– Я хочу, чтобы все было как надо, – осторожно ответила Джулия. – Для Брэда это важно.
– Конечно, – просто согласился Сет. – Но ты – то самое, что нужно Брэду.
– А не Кэролайн Нортон? – Ну вот, она это сказала.
– Брэд никогда ее не любил. Он выполнял свой долг, не больше. Я не виню, он понял, что не может на это пойти.
– Почему же у меня такое чувство, что все винят меня? – спросила Джулия.
Он удивился.
– Разве? Могу тебя уверить, что Эбби и я…
– Не Эбби и ты, но Битси и…
– Битси ревнует своего брата, – спокойно ответил Сет. – Так было и так будет. Она всегда соревновалась с ним за любовь их матери, а ему никогда не приходилось ни за что бороться.
– Этому я верю, – сказала Джулия. Сет внимательно посмотрел на нее.
– Значит, ты думаешь, что, несмотря на чисто внешние проявления, леди Эстер, аи fond,[7] ты не нравишься, и она женитьбу сына не одобряет?
– Она ничего, кроме доброты, в отношении меня не высказывала, – ответила Джулия очень, очень осторожно.
– Так это потому, что ты проходишь испытание, – объяснил Сет ласково. – Ты посмела выйти замуж за ее Возлюбленного сына; ты должна соответствовать такой чести. Пока она не составит о тебе мнение, она будет добра. Ты поймешь, когда произойдет перелом.
– Каким образом?
– А все будет вполне очевидно, – сухо ответил ей Сет, – но я не думаю, что тебе стоит беспокоиться. Я ничего не слышал от Эбби, которая все бы узнала от Битси, всегда докладывающей, что сказала мама. По поводу тебя не высказывается недовольства, но, с другой стороны, дифирамбов тоже не слышно. Тебя просто приняли, а это, по-моему, дорогого стоит. – Сет помолчал. – Если бы было иначе, ты бы уже почувствовала недовольство леди Эстер. Уверен, мне не стоит рассказывать тебе, какую оно может иметь силу. Леди Эстер здесь следует за сыном: он счастлив – она тоже счастлива. А Брэд, по всему видно, никогда не был счастливее.
– Ты так думаешь? – с огромным облегчением спросила Джулия. Ее уверенность, приобретенная за дни, проведенные на ферме, быстро испарилась во время отсутствия мужа, оставив густой осадок сомнений.
– Ты думаешь, он с радостью уехал в эту поездку? – Сет взглянул на нее и расхохотался. – Мне он совсем иначе объяснил свои чувства.
Насмешливый взгляд Сета заставил Джулию покраснеть.
Такого же эффекта добился и Брэд, позвонивший вечером и с анатомическими подробностями изложивший ей, как он по ней скучает.
– Милый, это же открытая линия, – протестовала Джулия, не привыкшая к таким откровениям даже в постели.
– Плевать! У меня пар идет из ушей, и, если я тебе не позвоню, мне не уснуть. Кстати, когда я засыпаю, то вижу тебя во сне.
– Правда, милый? – Это растрогало Джулию больше, чем все остальное.
– Ты же знаешь, я воздерживаться не привык, – продолжал он, и ее воздушный шарик счастья лопнул. Но он тут же надул его снова.
– Но я борюсь с собой, хотя три недели воздержания даются мне нелегко.
Джулия поверила ему безоговорочно. Она отправилась спать с его словами о трехнедельном воздержании, все еще звучащими в ушах. Для Брэда с его сексуальным аппетитом то была гигантская жертва и наиболее убедительное подтверждение его любви. Она все еще очень тосковала по нему, ей не хватало его больше, чем когда-нибудь кого-либо в жизни. Она дивилась, сколь необходимым ей он сумел стать. Ей не хватало его присутствия, его жизнерадостности, его теплоты, даже его неряшливости – он всегда все сбрасывал на пол. Ей не хватало его в постели, но не только из-за секса, ей не хватало теплоты его тела. Брэд был лучше, чем электрическое одеяло. Он излучал тепло и всегда спал, обняв ее, передвигаясь за ней по большой кровати, когда она переворачивалась. Так что, когда они просыпались, их тела были переплетены, и она ощущала его пульсирующую эрекцию.
Но как бы ни тосковала, внешне она старалась казаться веселой и улыбающейся. Кроме того, она научилась попридерживать свой острый язычок. Она уже сделала одну ошибку с Дренселем, и теперь, когда мать Брэда, следила за каждым ее шагом и словом, она старалась не говорить ничего лишнего.