Когда зазвонил телефон, она подняла лицо с мокрой подушки и с надеждой схватила трубку.
– Джулия?
Она села прямо, рукой вытирая слезы.
– Что ты мне можешь сказать? – резко спросила леди Эстер.
– Стулья завтра доставят в гостиницу, – ответила Джулия голосом, лишенным всякого выражения.
Последовала небольшая пауза, затем леди Эстер спросила нерешительно:
– С тобой все в порядке? У тебя странный голос.
Джулия закрыла трубку рукой и откашлялась.
– Простите, что-то в горле застряло…
На этот раз, немного помолчав, леди Эстер сказала:
– Надеюсь, что нет, дорогая… – Для леди Эстер, не имеющей чувства юмора, это было так необычно, что, несмотря на свои печали, Джулия едва не рассмеялась. – Но ты, похоже, расстроена, – неодобрительно продолжила леди Эстер.
– Со мной все в порядке, – солгала Джулия. – Просто устала. – Она взглянула на часы. Почти три часа ночи, девять утра в Бостоне. И Брэда все нет. Если он вообще собирается возвращаться. – День был очень сложный, – продолжила она, желая оправдаться. – У меня теперь все дни такие – много дел и мало времени.
– Джулия, пожалуйста, не приставай ко мне опять с этими разговорами о мае!
– Я и не собираюсь! Я лишь хочу, чтобы вы знали, что я стараюсь.
– Я ничего другого и не ждала.
– Мы откроемся вовремя, – бесшабашно пообещала Джулия. – Если даже нам придется работать круглосуточно.
– Я надеюсь, ты не считаешь, что в этом я виновата?
– Конечно, нет. Я…
– Я вовсе не приказывала тебе работать на износ.
– Если вы настаиваете на открытии в мае, альтернативы нет!
На этот раз молчание было таким долгим, что она затаила дыхание.
– Ты неверно меня поняла, Джулия. Я просто предлагала май, вот и все.
– Для меня это прозвучало не как предложение, а как приказ.
– Значит, ты меня неверно поняла.
– Я убеждена, что поняла вас правильно.
– А я уверена, что нет. Не спорь со мной, Джулия. Я очень аккуратна насчет дат. Не сваливай вину за свои трудности на меня.
– Я ни про какие трудности не говорила!
– Пожалуйста, сбавь тон, – холодно распорядилась она. – Я хорошо тебя слышу, нет никакой необходимости кричать.
– Я не кричу.
– Ты хочешь сказать, что я лгу?
– Я ничего подобного не говорила! – Какого черта, она что, плохо слышит? Иногда при переговорах через Атлантику слышимость бывала такая, будто разговор шел под водой. – Вы меня нормально слышите? Линия чистая?
– Когда ты так рвешь и мечешь, все в округе прекрасно слышат.
– Я-не-кричу, – четко выговорила Джулия.
– Это просто смешно. Ты что, за дурочку меня принимаешь? Возьми себя в руки и говори четко. Не следует так выходить из себя.
– Я вовсе не выхожу из себя! – «Она наверняка меня не слышит», – подумала Джулия. – Мы с вами как в испорченный телефон играем.
– Ни во что я не играю! Это ты все что-то крутишь!
– Ничего я не кручу! – Но Джулия чувствовала, что начинает злиться. События вечера сильно на нее подействовали.
– Ты опять на меня кричишь! – обиделась леди Эстер.
– В последний раз говорю, я не злюсь и не кричу! – процедила Джулия сквозь сжатые зубы. – Вы меня, верно, плохо слышите.
– Ты что, хочешь сказать, что я не только дура, но и глухая?
– Да ничего я не хочу сказать! – Но про себя она подумала, а не глуха ли ее свекровь в самом деле.
– Я хочу поговорить с сыном, – последовало повелительное требование.
– Его нет.
– Нет? Тогда где же он?
– На приеме в посольстве, на том самом, о котором вы, по-видимому, забыли, когда приказывали отправиться за стульями.
– Ничего я не забыла! Не приписывай мне то, чего нет. Что это с тобой сегодня, Джулия? Ты чем-то расстроена.
– Мне показалось, что стулья для вас самое главное!
– Ты снова обвиняешь меня во лжи? – В голосе явно звучали изумление и обида. Внезапно Джулия услышала хрипы. – О, Джулия, что я такого сделала, что ты мне говоришь такие вещи…
– Какие вещи? О чем это вы?
– О, как жестоко, как жестоко! – Она услышала стон и внезапный всхлип.
– Мне кажется, вы меня плохо слышите. Может быть, перезвонить?
– Я считаю, что мы уже наговорились с избытком. Ты меня очень обидела, Джулия. Чтобы именно ты… – Снова хриплый вздох. – Чтобы именно ты так себя вела. Я от тебя этого не ожидала, Джулия.
– О, ради Бога! – Нервы Джулии не выдержали.
– Не богохульствуй! – Теперь уже слышались рыдания.
– Нет смысла продолжать этот разговор. – Джулия старалась четче произносить слова – Вы только расстраиваетесь, и я не хочу…
– Ты не хочешь!
«Просто смешно», – подумала Джулия, обеспокоенная странными сдавленными звуками, доносящимися с другого конца провода. Ее предупреждали все, от мала до велика, что следует избегать приступа астмы у леди Эстер любой ценой. Она понимала, что это орудие эмоционального шантажа, но ее пугали хрипы, напряженность в голосе и затрудненное дыхание. Только этого ей еще не хватало…
– Я позвоню вам завтра, – проговорила она все еще медленно и четко. – Слышимость будет лучше, и мы сможем поговорить разумно.
– Я и так разумна! Как ты смеешь говорить, что я сошла с ума?
«Бог мой, – подумала Джулия, по-настоящему испугавшись. – Она явно тронулась умом!» Страх заставил ее поспешно сказать:
– Я сейчас повешу трубку. Позвоню утром по вашему времени. – Она быстро положила трубку, чтобы не передумать, и долго сидела, в удивлении уставившись на телефон. Что такое, по ее мнению, я ей сказала? Уж явно не то, что я в самом деле говорила. Все выясню завтра, решила она. «Сейчас с ней говорить бесполезно. Ведь Брэда еще нет, и я ни о чем другом думать не могу».
Она все еще не спала, когда начало рассветать и распахнулась дверь спальни. Она резко села, открыла было рот, чтобы закричать, но тут увидела, что это Брэд. Такой Брэд, которого она не знала. Красный от ярости, он надвигался на нее, сжав кулаки.
– Стерва! – бросил он ей. – Лживая, мерзкая интриганка!
Джулия уставилась на него, потеряв дар речи.
– Ты чуть не убила мою мать, сука! Она в больнице с тяжелым сердечным приступом, и все в результате твоего поганого языка!
Его красивое лицо перекосилось от злости, в глазах цвета морской волны горел огонь, заставивший Джулию вжаться в спинку кровати.
– Что такого моя мать тебе сделала, что ты поливала ее грязью? Она тебя приняла, ведь так? Привечала, угождала? – Голос его дрожал от ярости и еще чего-то. Ужаса? Джулия никогда не видела его таким, она его не узнавала. – Я бы мог тебя убить за твой поганый язык, стерва! Видит Бог, я тебя убью…
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – наконец вырвалось у Джулии.
– Ты что, станешь отрицать, что говорила с мамой по телефону вечером?
– Конечно, нет. Но связь была плохая, она почти меня не слышала…
– Будь спокойна, она слышала достаточно! Каждое твое гадкое слово. А что случилось? Она помешала твоей любовной идиллии? Что он с тобой делал, твой изысканный швейцарский хахаль?
– Я спала одна!
– Черта с два!
– Это правда, и она плохо меня слышала. Все, что она говорила, было бессмысленно. Я думаю, плохая линия.
– Бог мой, какие только оправдания ты не придумаешь!
– Я говорю правду.
– Да ты и знать не знаешь, что такое правда!
– Я никогда тебе не врала.
– Еще как врала! Все, что я от тебя слышал, – вранье, как и ты сама. В тебе все поддельное. Одна в постели! Ты была с любовником, как и собиралась.
– Я ездила в Версаль за стульями. Если хочешь, спроси маркизу, она тебе скажет.
– Это каким же образом? Она в Монте-Карло.
Джулия смотрела на него, ничего не понимая.
– Но я видела ее… говорила с ней…
– Лжешь! Ее дом закрыт на зиму. Никаких стульев нет и в помине. Ты все выдумала.
– Но твоя мать звонила, дала мне четкие инструкции, куда идти и когда…
– Она звонила тебе, чтобы узнать, как прошел прием. Нет смысла врать дальше. Есть свидетель…
– Да нет, не тогда, раньше…
– Мама звонила тебе только один раз. Битси так говорит. Она, понимаешь ли, при этом присутствовала. Во время всего разговора. Она слышала каждое сказанное мамой слово, и о стульях никто даже не упоминал!