Потерев пальцы ног, чтобы согреть их, я встала и пошла дальше по коридору, шлепая босыми ступнями по деревянному полу цвета эспрессо. Пройдя глубже в дом, я изучила как можно больше обстановки.
На нижнем этаже я нашла большую свободную комнату. Все было черным и хромированным, кроме дерева и стен. Они были расписаны в готическом дамасском стиле темно-серебристых цветов.
Гостиная была справа; полна мебели, которая выглядела слишком красиво, чтобы сидеть на ней перед большим плоским экраном, вмонтированным над готическим камином.
Прямо за ней была кухня, отделенная от остальной части комнаты блестящим баром для завтрака и барными стульями. С другой стороны стоял длинный обеденный стол с очень реалистичной сердцевиной в виде черепа. Слева была изогнутая лестница с толстыми черными перилами. Две люстры висели высоко, но ни одна не была включена.
— Итак, что думаешь? — спросил Этан, находясь позади меня.
— Красиво... и чисто.
И очень по-мужски.
— Ты ожидала свинарник?
Он рассмеялся, обходя меня, и включил свет.
«Нет».
С того момента, как я увидела их, стало очевидно, что они с Декланом слишком чисты, чтобы жить в грязи. Это им не подходило. Но я оставила эти мысли при себе.
— Где я могу заняться починкой? — спросила я вместо этого. Дело было важнее других вещей. Мне нужно было сделать моего ворона лучше.
— Подождешь еще секунду?
Он прошел мимо меня и взбежал по лестнице вверх. Потом последовал звук открывающейся двери и настала тишина. Он быстро вернулся с улыбкой на лице и черной футболкой в руке.
— Вот, снимай мокрую одежду и надевай это. Она, наверное, будет как ночнушка тебе.
— Хорошо, — согласилась я.
Я и вправду хотела избавиться от мокрой одежды.
Мы обменялись тем, что держали в руках: мой швейный набор на его рубашку.
— Там есть ванная...
Я осторожно положила сумку и быстро сняла одежду. Воздух в доме не был достаточно теплым, и моя кожа тут же покрылась мурашками.
Оставив вещи влажной кучкой, я натянула футболку через голову, не став ее поправлять. Почувствовав приятный запах, я прижала часть мягкой ткани к носу и обнаружила, что она все еще слегка пахнет Этаном.
Это было не неприятно. Это было... мило.
Расчесывая прядь запутанных волос пальцами, я подняла сумку и потянулась за швейным набором. Этан не отпустил, когда я попыталась его забрать. Он все еще смотрел на меня. Я чувствовала его взгляд на себе, пока переодевалась, но он ничего не сказал.
— Ты чертовки великолепна, Хелен.
Его голос изменился, но в хорошем смысле, должна сказать.
— Как и ты, — ответила я, заработав усмешку и улыбку.
Он потянулся и накрыл ладонью мою правую щеку, проводя подушечкой пальца по коже к губам. Его прикосновения были теплыми и нежными, отличными от того, к чему я привыкла в подвале.
Я бы позволила ему трогать меня подольше, так как находила это приятным, но... моя птица.
— Где я могу починить его?
Этан сглотнул и убрал руку. Я тут же захотела вернуть ее обратно.
— Кофейный столик подойдет?
Посмотрев на объект, я кивнула.
— У тебя есть нож?
— Думаю, у нас есть один где-то здесь.
Он подмигнул мне, выпустил мой комплект, а потом отправился на кухню.
Пока он доставал нож, я подошла к кофейному столику и начала распаковку. Поставила набор для шитья на один конец, а потом перевернула сумку вверх дном, позволив моему ворону, мобильнику, белому медведю и небольшому кусочку мозга упасть на глянцевую поверхность стола. Пустую и ненужную сумку я откинула и встала на колени, открыв набор.
Внутри все было так, как я запомнила.
Мне потребовалась всего пара секунд, чтобы выбрать небесно-голубую катушку.
Этан притащил мне нож в чехле, когда я продевала нитку в иглу. Его глаза пробежались по столу, когда он передал мне нож, но остальное комментировать не стал.
Раньше у меня не было зрителей, что заставляло меня каждую секунду поднимать взгляд.
— Делай свою работу, малышка. Я начну готовить ужин.
Он готовил?
— Хорошо, — ответила я вместо вопроса.
В тот момент, когда он отвернулся, я отложила иглу и притащила белого медведя. Обернув пальцы вокруг ножа, который мне дал Этан, я быстро расправилась со своим медведем, выпотрошив его. Звуки рвущейся ткани наполнили воздух, смешиваясь с грохотом горшков и сковородок, пока Этан готовил ужин. Когда я закончила, мой белый мишка напоминал пустой мешок фальшивого меха.
Отложив начинку к катушке и игле, я начала работу над вороном. Не потребовалось много усилий, чтобы обезглавить птичку.
Я приступила к травмированному крылу, ломая оставшиеся тонкие белые кости внутри. Вытащив их из тела ворона, поместила их за кучкой пуха. Другое крыло я оставила в покое.
Мне нужно было починить клюв и голову.
Приложив чуть больше усилий, я удалила малюсенький череп спереди, который сломала, когда помогла ворону уснуть. Вытерла кровь и слизь с рубашки Этана.
Когда тело было готово, я схватила немного набивки и начала наполнять ворона, воссоздавая некоторый объем.
Сделала то же самое с открытой дырой, которую оставило крыло. Было много хлюпаний и чавканий.
Я сшила все вместе и обернула нитку вокруг сломанного клюва, чтобы вернуть его на место.
Когда ворон снова стал целым, я восхитилась его глянцевым телом, гладя живот.
Снова возникла та вспышка, которая появлялась от починки вещей. Она согревала мою грудь. Лучшей частью было то, что я исправляла вещи, которые никогда не скажут спасибо, но знала, что они ценили то, что я для них сделала.
Моя болезнь, возможно, не излечима, но она определенно годилась для таких вещей.
Для мамы, Бадди, этой птицы, няни, моей золотой рыбки, когда я нашла их брюшком кверху.
Я продолжала гладить свою птичку, не задумываясь о том, что держало Этана в таком молчаливом состоянии все время, пока я работала. Даже не обратила внимания на запись с телефона.