- Возвращайся, - почти мягко произнёс Билл, похлопав юношу по мокрой от слёз щеке и выставляя вперёд бёдра.
Тео шмыгнул носом и покорно разомкнул губы, беря в рот, опуская веки. Он почувствовал, как Альберт покидает его тело, сразу же разводя ему ягодицы, смотря на раскрытый сфинктер, оценивая, не повредил ли он мальчика. Совсем скоро юноша почувствовал, как из него начинает вытекать семя блондина, стекая по ногам и капая на смятую простынь.
Это продолжалось долго. Периодически Альберт вновь оставался в одиночестве, а Билл, молча, наблюдал со стороны за этой развратной вакханалией. В скором времени доктор достал из тумбочки тонкий и достаточно длинный вибратор совершенно прямой, не анатомической формы. В следующий раз в тело Тео проникли уже два «стержня»: член Штагельберта и этот самый аппарат.
Доктор утверждал, что, таким образом, должно быть приятно, но помимо странной боли где-то в глубине себя Тео ничего не чувствовал. А когда блондин включил механизм, стало совсем невыносимо. Боль смешалась с постыдным, гонимым наслаждением, граничащим с инфарктом. Тео хватал ртом воздух, плакал от боли и скулил от удовольствия, которое дарили ритмичные удары вибрационных волн аппарата и таран живого члена.
Когда Альберт кончил, Тео начал его умолять вытащить из него эту вещь. Но не успел блондин толком расслышать мольбы юноши, как Билл заткнул ему рот своим самым излюбленным способом. Правда, его всё-таки услышали. Во всяком случае, когда Билл покинул его рот, он вытащил из заднего прохода юноши всё ещё вибрирующий аппарат и отложил его на тумбочку. Но освободившееся место тут же занял член кареглазого, который вдруг показался мальчишке непривычно большим, просто огромным до боли и рези в глазах.
- Давай его вдвоём? – предложил Альберт, наблюдая за тем, как член друга исчезает в теле юноши и вновь появляется.
- В зад? – спокойно уточнил Билл.
Блондин кивнул.
- Что? – выпалил Тео. Он вцепился руками в одеяло, словно это могло его спасти. – Что вы собираетесь делать?! Нет, не надо! Не…
Сильная пощёчина. Юноша падает, жмурится от боли, из глаз текут слёзы. Воспользовавшись тем, что пленник не сопротивляется, его переворачивают так, чтобы была возможность войти в него сзади двоим.
Первым в него вошёл Альберт, так предполагала избранная ими поза. Юноша сжался, молясь о том, чтобы парни не стали этого делать, едва слышно, сбито шепча:
- Нет, прошу, пожалуйста, не надо… Я же не выдержу, вы же порвёте меня… Не надо… Прошу…
Его никто не услышал. Билл тоже вошёл в тело наложника. Тео, аж, задержал дыхание, чтобы не взвыть от боли и сводящего с ума ощущения распирания. А когда истязатели начали двигаться, ему и вовсе показалось, что он теряет сознание, соскальзывает в чёрную бездну. Вот только сознания он не потерял, пусть состояние его и стало несколько оглушенным.
Рваные, неровные движения одновременно двух членов внутри себя сводило с ума, заставляло выгибаться, зажиматься и сжимать анальные мышцы, надеясь освободиться от этого кошмара, делая этим только хуже и больнее. Боль не была резкой, острой – она была тупой, ноющей, словно вяжущей, она окутывала нервные провода желатиновой оболочкой болевого шока.
Билл кончил первым и вышел из тела наложника. Альберт последовал его примеру, перемещаясь к лицу юноши, вставляя ему в рот, а затем кончая на лицо.
- Не надо было этого делать, - произнёс Билл, кривясь и смотря на капли спермы, стекающие по лицу юноши.
Для Тео наступило какое-то отупение, состояние апатии и оглушённости. Внутри всё болело, капли чужого семени щекотали кожу, стекая по лицу.
Альберт встал и отошёл к окну, закуривая, выпуская дым в стекло, которое тотчас запотело. Тео посидел ещё минуту, затем упал на бок безжизненной куклой, смотря перед собой. Волосы растрепались и налипли на дорожки слёз и спермы на щеках. О том, что на кровати лежал живой человек, а не манекен, не искусно сделанная кукла говорило только то, что бока юноши по-прежнему продолжали слегка раздуваться от дыхания, а под светлой кожей ходили рёбра.
- Перерыв окончен, - произнёс блондин, возвращаясь на кровать и резко переворачивая Тео на живот, тяня за бёдра и заставляя встать на четвереньки.
«Шлюха», - вновь прозвучало в голове юноши, только внутренний голос, озвучивший клеймо, стал безразличнее, суше.
Блондин снова вошёл в него. Поскольку после всего того, что телу Тео пришлось пережить в этот вечер, он был очень хорошо растянут, парень сразу же набрал значительный темп, не щадя заднего прохода юноши.