- С тобой, как обычно, будет Гриф.
- Нет, - юноша покачал головой, по щекам вновь покатились слёзы. – Это не то. Мне страшно, пожалуйста, я не хочу оставаться в одиночестве.
- Я сплю в соседней комнате. Не умрёшь от страха.
Сказав это, Билл пристегнул пленника к спинке кровати и ушёл. Когда дверь за мучителем закрылась, Тео опустил голову и горько расплакался. Ему было страшно, неприятно и как-то ужасно гнусно внутри. Не хотелось ничего, только бы не оставаться одному, наедине со своими мыслями и чувствами. Но желания юноши мало кого волновали.
«Шлюха, - в который раз повторил про себя Тео, осторожно ложась на бок, вспоминая, сколько раз его обзывали подобным образом Шон со своими дружками и некоторые другие. – Кто бы мог знать, что они окажутся правы?».
Глава 26
Глава 26
Следующие два дня Тео старался как можно меньше бодрствовать и больше спать. Он практически всё время лежал в кровати, выходя только в душ и туалет и то только потому, что на этом настаивал помешанный на чистоте Билл. Юноша не разговаривал, а хозяин его ни о чём и не спрашивал. Два дня прошли в практически полном молчании. Только по ночам Билл слышал, как пленник тихо скулит во сне или же в сознании, он не проверял.
В эти два дня Тео отказывался от еды, нет, не истерил, не кричал, просто вздыхал, что не хочет и принимал только воду, и то немного. Биллу не слишком нравилась такая внезапная голодовка пленника, но он решил не заставлять мальчишку, не принуждать. Парень допускал, что причина отказа от пищи может крыться в плохом самочувствии юноши, в том, что он с Альбертом не были слишком аккуратны с ним. Билл не был уверен в том, что они не порвали Тео, не повредили ему ничего. Проверять самостоятельно не хотелось, вызывать Штагельберта вновь тоже, потому парень просто оставил пленника в покое, позволяя ему, как больному зверьку, восстановиться самостоятельно.
На самом деле, парни не повредили юноше ничего, но Тео не мог этого знать. Он всё время ощущал какую-то странную, не острую, но постоянно присутствующую боль достаточно глубоко в себе. Она прошла только спустя сутки после того «свидания».
В целом, почти всё было хорошо. Кроме того, что Тео начал жутко бояться оставаться в одиночестве, но после одного отказа он больше не заговаривал об этом с Биллом и, молча, страдал, трясясь по ночам от непонятного ужаса и давясь слезами, засыпая только к рассвету.
Билл замечал странные перемены в пленнике, обращал на них внимание, но ничего не предпринимал. Он не собирался спасать мальчишку, но, с другой стороны, и добивать, закапывать в этой яме его ему сейчас не хотелось. Змей выбрал свою излюбленную позицию – стороннего наблюдателя, который не вмешивался в жизнь юноши, но незримо всегда был рядом, чтобы мальчишка не покинул этот мир раньше срока, установленного им же – Биллом Кофманом, Змеем.
Глава 27
Глава 27
Чужого не бери
Своё не отдавай
Зажмурься и умри
Люби и умирай
Скажи и поклянись
Скажи что ерунда
Умри и притворись
Что любишь навсегда.
Тату, Люди-инвалиды©
Глубокая ночь, граничащая с первыми проблесками рассвета, которых ещё не видно на небосводе, но они уже дрожат где-то там, за горизонтом. Тео в очередной раз перевернулся, ложась на спину, мотая во сне головой, плача. Ему снился холодящий кровь кошмар про смерть. Про его смерть. Ничего не предвещающее начало сна, словно первые кадры искусного психологического триллера, и постепенное нарастание боли и ужаса, внутренних и физических мучений, агоний.
Юноша кричал во мне, умолял, чтобы его пощадили. Но всё было тщетно. Безликий убийца из сна истязал его, убивал медленно до того, что смерть растянулась на часы и даже дни. Подкрашенная синяками кожа, истекающее кровью тело, ужас в глазах, вывернутые суставы и перебитые кости. Боль, ужас, агония. Час за часом, день за днём.
Тео не понимал, что это сон. Слёзы градом катились по щекам и на их мокрые дорожки налипали волосы. Он шептал, скулил, умолял и даже иногда вскрикивал, нарушая тишину спящего дома. Боль во сне становится невыносимой и тело не выдерживает, мозг взрывается агонией, фейерверком смерти, а сердце в груди сжимается, начинает стучать неровно, хаотично. Оно бьётся из последних сил, постепенно замирая, всё тело выкручивает, выламывает так, словно в груди засел демон, который никак не может найти выхода. Это – агония, это – смерть.