- А теперь, - снова заговорил Билл, склоняясь к уху юноши, опаляя его дыханием. – Подрочи.
- Что? – пискнул Тео.
- Подрочи, - спокойно повторил парень. – Думаю, что это действие тебе знакомо. Только, - он жутко оскалился, - не просто, а со смыслом.
- Ч-что ты имеешь в виду? – заикаясь, спросил юноша.
Он боялся обернуться, смотря на истекающую кровью, дрожащую женщину, которая продолжала прикрывать ладонями лицо.
- Я хочу, чтобы ты кончил ей на лицо, - произнёс Билл.
Тео словно молнией ударило. Он закрывал и открывал рот, не имея сил что-то сказать, он не мог даже нормально вдохнуть.
- Билл… - дрожащим голосом произнёс Тео.
- Ты со мной или против меня? – холодно спросил кареглазый.
- Билл, умоляю тебя…
- Я задал вопрос.
Тео опустил голову, роняя слёзы на бетонный пол, едва слышно всхлипывая. Он мог бы стоять так вечно, но его хозяин требовал ответа, он ждал его.
- С тобой, - едва слышно произнёс Тео.
- Тогда, вперёд, - спокойно ответил Билл и подтолкнул юношу в спину. – Я хочу, чтобы она почувствовала себя на моем месте перед смертью. Благодаря ей мне пришлось десятки раз пережить грёбанное изнасилование уродами, которым я не мог дать отпора и защитить себя. Я бы сделал это сам, да у меня на неё не встанет. Так что, вперёд, мой мальчик. Сделай это.
Тео всхлипнул и снова закрыл глаза. Колени начали дрожать. Он на негнущихся ногах подошёл к трясущейся женщине и опустился перед ней на колени, стоя так, чтобы его пах оказался примерно на уровне её лица. Юноша задержал дыхание и прикоснулся к своему всё ещё каменному, несмотря на ужас и отвращение, члену. Он почувствовал, словно собственный орган ранит, подобно жалу. Но иного выбора не было. Стараясь не открывать глаз, почти не дыша, Тео начал водит ладонью по своему члену, надеясь и молясь о том, чтобы кончить как можно скорее, потому что казалось, что, если это продлится хотя бы несколько минут, но его сердце просто не выдержит.
Благодаря тому, что глаза юноши были закрыты, ему удалось отвлечься от происходящего, и он даже начал испытывать смутное удовольствие. Он запрокинул голову, шумно вдыхая носом, ускоряя движения руки. Билл, стоявший сбоку от него, с интересом наблюдал за происходящим. Вот она – месть, сладкое отмщение тому, кто сломал его, кто плюнул на бесхозного мальчишку, как плевали на него многие. И никто из этих многих не остался безнаказанным. Он нашёл их всех, нашёл и убил, растерзал. А тех, кто был ещё жив, ждала та же участь и счастье и жизнь их оставались не долгими.
- Давай же, - горячим шёпотом произнёс Билл, снова становясь позади Тео, шепча в самое ухо. – Давай, я знаю, ты можешь…
Парень переключил внимание на ненавистную женщину и рявкнул:
- Руки от лица убери.
Она не послушалась. Сказались болевой шок и потеря крови. Парень скривился и сам грубо отнял ладони женщины от лица, открывая пустые, сочащиеся густой кровью глазницы.
В этот самый момент Тео всхлипнул, дёргаясь вперёд и кончая, как и было приказано, забрызгивая своей спермой лицо приёмной матери своего мучителя, перемешивая белёсое семя с алой, отвратительно сочащейся сладкими нотками, кровью.
Билл наблюдал за этой картиной с улыбкой отъявленного психа. Казалось, что сейчас здесь, в этом подвале, сидит не человек – демон, сам дьявол! Он упивался болью и унижением умирающей жертвы и тем, что сумел втянуть в это грязное дело своего ещё недавно невинного и чистого пленника, к которому он так проникся, в котором увидел что-то особенное.
Когда странный, спутанный оргазм стих в теле Тео и бёдра перестали сами собой спазматически подаваться вперёд, юноша перестал двигать рукой и приоткрыл глаза, о чём тут же пожалел. Пусть он и не видел исковерканных черт лица женщины, но пустые, сочащиеся густой кровью проёмы глаз настолько остро вонзились в его сознание, что юноша отшатнулся, отскочил, словно его ударило током. Он закрыл рот ладонью, пытаясь подавить в себе рвотный порыв, но, всё-таки, не сдержался, и его вывернуло прямо на пол.
Он блевал и кашлял, пытался нормально вдохнуть, не подавиться. Волосы упали на лицо и измазались в рвоте, мышцы живота сводило волнами судорог. Билл смотрел на то, как мальчишку рвало, всё больше кривясь, не скрывая своего отвращения.