- Давай и сам двигайся, - шепнул юноше кареглазый. – Не ленись.
Тео не нужно было повторять дважды. Он убрал руку от рук Билла и упёрся уже двумя ладонями в сиденье стула, приподнимаясь и опускаясь, сперва, делая это неуверенно, но быстро приноравливаясь и набирая уже приятный и ощутимый темп.
Билл какое-то время не двигался, с улыбкой смотря на изгибающуюся спину юноши, по которой скользили длинные тёмные волосы. Затем, кареглазый взял пленника за бёдра и начал подаваться ему навстречу, усиливая, таким образом, ощущения их обоих в два раза. Тео снова развратно застонал, а в следующую секунду высоко вскрикнул, потому что Билл вновь задел его простату.
Парень улыбнулся и перехватил юношу поперёк живота, прижимая к себе, несколько раз невыносимо глубоко толкаясь в его тело, заставляя Тео сходить с ума, выгибаться в его руках и давиться стонами.
- Вставай, - произнёс кареглазый и толкнул юношу, заставляя встать.
Когда Тео встал, Билл, не дав ему время на то, чтобы обернуться, схватил его за загривок и нагнул над столом, за которым парень ещё совсем недавно работал, утыкая юношу лицом в папку с теми самыми важными документами.
- Нет, это будет нам мешать, - произнёс кареглазый, убирая папку со стола в ящик.
Он надавил Тео между лопаток, заставляя полностью лечь грудью на столешницу, затем надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и без предупреждения вошёл в него. В этот раз Билл сразу выбрал достаточно быстрый темп и стремительно продолжал убыстрять его, не давая юноше шанса даже пискнуть. Тео только и мог, что стонать, что-то скулить, хватаясь не слушающимися пальцами за край стола, и хватать ртом воздух.
Быстрые движения, на телах испарина, воздух в комнате разогревается, и дышать становится всё тяжелее. Тео бесстыдно стонет, жмурясь, хватаясь за бёдра Билла, пытаясь заставить его входить ещё глубже. Билл крепко сжимал губы, чтобы не застонать, потому что бесстыдные звуки удовольствия так и рвались из его груди, отчего между рёбрами зародилась боль напряжения.
Совсем скоро Тео перешёл со стонов на крики, в которых невозможно было разобрать слов, только отдельные звуки и повторяющееся снова и снова имя мучителя.
- Билл, да! – кричит Тео, дёргаясь, случайно подаваясь вперёд и слегка соскакивая с члена парня.
Кареглазый тотчас схватил его за бёдра, вгоняя в него свой орган полностью и начиная двигаться невыносимо резко и сильно, отчего Тео при каждом движении ударялся тазовыми косточками об край стола и уже практически без перерыва кричал.
Кожа на тазовых косточках юноши уже побагровела, а кое-где даже выступила кровь. Но он не замечал этой боли. Было только удовольствие: сводящее с ума, разрывающее на куски, грозящееся остановить сердце.
Юноша высоко кричит и дёргается, кончая, содрогаясь всем телом и продолжая спазматически двигаться, поддаваться навстречу каменному члену мучителя, продлевая своё безумное, жгучее удовольствие.
Видя, как вздрагивает и бьётся в экстазе его пленник, как он искренне кричит от удовольствия, Билл не выдержал и сам, достигая оргазма, выплёскивая в задний проход юноши своё тёплое семя. Парень зажмурил глаза и прикусил губу, чтобы не застонать, не закричать. За всю жизнь у Кофмана было множество любовников и любовниц, но такого, как с Тео, он не испытывал никогда. Безусловно, в этом мальчишке было нечто особенное, что просто рвало парню крышу.
Когда волны оргазма стихли в его теле, а бёдра перестали спазматически подаваться вперёд, Билл шумно выдохнул и вынул член из ануса Тео, прикрывая глаза и пытаясь перевести дыхание.
Ощутив, что внутри вновь стало пусто, чувствуя, как из него начинает вытекать сперма кареглазого, Тео разогнулся и повернулся к парню лицом, впервые делая это без его разрешения и приказа. Юноша сделал к пленителю шаг, становясь вплотную, заглянул ему в полузакрытые, затуманенные удовольствием глаза и потянулся к его губам, касаясь, несмело раздвигая губы мучителя языком, проникая ему в рот, проявляя невиданную смелость.
Билл устало вздохнул и обнял мальчишку за талию, притягивая к себе сильнее, отвечая на поцелуй.
- Билл, - произнёс Тео, оторвавшись от губ мучителя, - я люблю тебя.
Лицо Кофмана изменилось. Тень удовольствия исчезла, стёрлась, а её место заняла напряженная серьёзность.
- Билл, - неожиданно, продолжил юноша, смотря в глаза мучителя таким преданным, искренним взглядом, который был полон непонятной, болезненной уверенности. – Билл, и я знаю, что ты тоже любишь меня.