«Кажется, это самая позорная смерть, - сбивчиво думал юноша, судорожно пытаясь делать вдохи, когда Билл двигал бёдрами назад, покидая его горло. – Умереть, задохнувшись чужим… членом. Лучше бы он меня просто убил».
Новый толчок, член проникает особенно глубоко и мышцы горла сводит судорогой, оно сжимается и глотку обжигает болью. Тео пронзительно мычит, пытается дёргать головой, чтобы хоть на мгновение избавить себя от этой пытки, но всё тщетно. Сопротивление мальчишки, его мычание и мольба в глазах, его удушливый кашель совершенно не трогают кареглазого. Он сказал, что хочет получить удовольствие, а уж каким способом он этого добьётся – его не волновало.
- Умоляю, не надо, - хрипит Тео, давясь обжигающим органом. – Хватит! Я не могу… дышать…
- Ты мешаешь мне, - раздражённо ответил Билл. – Хочешь помочь себе – двигай головой.
На время своих слов, парень слегка освободил юношу, продолжая держать свой член у него во рту, но переставая утыкаться им ему в глотку.
Не сказав ни слова, не предупредив, парень вновь слишком глубоко вогнал свой член в горло юноше, заставляя его громко захрипеть, закашлять с новой силой. По щекам текут слёзы, по подбородку течёт слюна, Тео казался себе сейчас похожим на самую последнюю шлюху, у которой даже не нужно спрашивать согласия, а можно просто взять и грубо оттрахать.
Движения Билла становились всё быстрее и глубже. Тео, поняв, что он рискует просто-напросто задохнуться, начал неровно двигать головой, стараясь попадать в такт движениям мучителя, но двигаясь не навстречу, а назад. Ему казалось, что это разозлит Билла, но парень никак не реагировал на это, продолжая трахать его рот, постоянно касаясь влажной обжигающей головкой гланд юноши раздражая горло и пробуждая рвотный рефлекс. Тео удивлялся, что ему достаточно просто удавалось подавить в себе рвотные порывы, которые волнами прокатывались по пищеводу, но он был точно уверен, что его вырвет, как только Билл покинет его рот.
«За что? – думал Тео, двигая головой, пытаясь хоть как-то облегчить свою участь. – Если бы я только знал, я бы, вообще, не вышел из дома в тот день! В неделю! В месяц! Я бы, вообще, всё время сидел дома… Господи, если мне удастся отсюда выбраться, я больше никогда не переступлю порог дома. Ещё бы забыть это…».
Движения Билла стали ещё быстрее, теперь он толкался в жаркий и влажный рот юноши всё более неумолимо и глубоко, не покидая его глотки ни на мгновение, буквально натягивая его на себя. Тео чувствовал, что член парня становится всё горячее, начиная буквально обжигать его горло, язык, нёбо, он ощутил пульсацию твёрдого органа у себя во рту и инстинктивно попытался отстраниться, но Билл не позволил ему этого. Схватив юношу за волосы, парень с двойным остервенением начал загонять член ему в глотку, засаживая за гланды и заставляя задержать дыхание. Тео более не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он всеми силами терпел и надеялся на то, чтобы это поскорее закончилось.
Толчок – боль, толчок – хрип удовольствия, сорвавшийся с губ кареглазого парня, толчок – член Билла начинает пульсировать и в глотку Тео выплёскивается тёплое семя, сразу же стекая вниз по пищеводу, у юноши даже не было возможности не глотать. Тео распахнул глаза, чувствуя, как чужая сперма стекает по горлу и попадает в желудок. И без того туманное зрение размылось ещё больше, его начала поглощать темнота. Юноша не дышал уже минуту, может быть, даже две и начал терять сознание. Он бы точно лишился чувств, как надеялся, если бы Билл, словно почувствовав это, словно желая продлить не только физические, но и душевные муки жертвы, последний раз не толкнулся в его горло и не вынул член из его рта.
Почувствовав, что в гланды больше ничего не упирается, Тео шумно втянул воздух в лёгкие, которые обожгло после воздержания от дыхания. Он несколько секунд жадно дышал ртом, его узкая грудь широко раздувалась. Когда головокружение от кислородного голодания слегка отступило, юноша согнулся пополам, утыкаясь лицом в колени, пачкая их слюной и чужой спермой, которая попала и в рот тоже. Мутные беловатые капли стекали по светлой коже и падали на тёмную ткань джинсов, создавая отвратительно пошлый рисунок.