С трапезой было покончено, а чая почти не осталось в судорожно сжимаемой Тео чашке. Юноша то и дело касался кромки посуды губами, но последнего глотка так и не делал, думая о чём-то своём, думая даже не осознанно, на каком-то внесознательном уровне. Наконец-то, допив уже холодный напиток и поморщившись от горечи, которой он пропитался из-за слишком долгой настойки, юноша отставил чайку и, как обычно, сложил приборы в тарелку. Он произнёс:
- Всё, я доел.
- Отлично…
Вроде бы, обычное слово: не угрожающее, не унижающее, не пропитанное опасностью, но Тео, отчего-то, внутренне напрягся, а по спине пробежал холодок.
- Обратно в подвал? – спросил юноша, пытаясь заполнить вдруг начавшее его тяготить молчание.
- Позже…
Билл встал и задвинул свой стул, бесшумно подошёл к юноше.
- Встань, - скомандовал кареглазый.
Тео исполнил команду и встал, повернувшись лицом к пленителю, во всяком случае, надеясь, что это именно так, потому что стоять к нему спиной юноше не хотелось.
- Что ты хочешь со мной сделать? – невольно вздрогнув, спросил юноша. Его пальцы начали нервно теребить подол коротенького светло-светло-голубого халатика с жемчужным отливом.
- Не нужно открывать рот, когда я тебя об этом не прошу, - сухо ответил кареглазый парень.
Тео залился краской, вспоминая те моменты, когда ему было приказано открыть рот. Он опустил голову, занавешивая лицо волосами.
- Извини… - тихо произнёс Тео, всем сердцем надеясь на то, что Билла не сильно разозлили его слова.
- Ты быстро учишься, - произнёс парень, Тео услышал ухмылку в его голосе и, к сожалению, не сдержался.
- А ты оставляешь мне выбор? – выпалил он.
Вообще, говорить, не подумав, было бичом юноши, по крайней мере с того момента, как он стал пленником в этом доме.
Билл резко оказался совсем близко и запустил пальцы в волосы Тео, сжимая их и слегка оттягивая, заставляя чуть запрокинуть голову.
- Не надо, - зачем-то попросил юноша, даже не надеясь на то, что его услышат.
Он выставил вперёд руки, но не коснулся груди Билла, в попытке оттолкнуть, что было бы логичным и, одновременно, нет. Он просто держал руки поднятыми, словно говоря: «Сдаюсь», хотя он этого совсем не хотел сказать.
Ничего не ответив, кареглазый обошёл Тео, оказываясь у него за спиной, и несильно толкнул вперёд, отчего юноша ударился бёдрами об стол. Тео стоял, чувствуя, как сердце начинает колотиться сильнее и быстрее, а в крови закипает паника. Он понимал, что сейчас может произойти всё, что угодно. Но самое страшное в этом было то, что юноша прекрасно понимал, что он даже не может попытаться предугадать действия своего мучителя, это всякий раз становилось неожиданностью.
- Не надо, - одними губами, дрожащим голосом прошептал юноша. Он положил руку на стол и сжал его край.
Билл усмехнулся у него за спиной. Он прикоснулся к спине юноши на уровне поясницы и медленно повёл вверх, очерчивая контур позвоночника. Тонкая скользящая ткань, кроме которой между пальцами кареглазого и кожей Тео ничего не было, не притупляла ощущения от прикосновений, а наоборот усиливала, раздражая нервы, которых оказалось так неожиданно много в районе позвоночника.
Дойдя до шейных позвонков юноши, Билл задержался на несколько секунд, а, затем, повторил этот путь, но только в обратном направлении. Когда пальцы парня скользнули ниже поясницы, Тео вздрогнул и весь сжался, до белых костяшек сжимая край стола, испуганно смотря в туман перед собой. Рука кареглазого дошла до места, где разъединяются ягодицы и на мгновение замерла. Мучительные секунды, набат сердца в груди и ком, застрявший в горле – Тео, наверное, в тысячный раз за время, проведённое в этом доме, показалось, что его вот-вот хватит сердечный удар, но этого вновь не произошло. Его больное сердце, на поверку, оказывалось куда крепче, чем он мог подумать.
Когда рука Билла не пошла ниже, а двинулась вбок, юноша облегчённо выдохнул. Он толком не понимал, чего он боится – он боялся всего. Дойдя до бока юноши, Билл перешёл со спины на живот, что радовало Тео только в первую секунду. Медленные прикосновения к его животу заставляли сердце стучать быстрее и уже не только от страха; он готов был проклясть себя сейчас за то, как отчётливо ощущал, что кровь в венах становится горячее, а дыхание слегка сбивается.