Билл усмехнулся и покачал головой. Он прекрасно понимал, чувствовал, что такая покорность юноши, по крайней мере, пока, является искусственной и напускной. Он понимал, что, таким образом, Тео просто пытается умилостивить его, но, всё равно, это невероятно забавляло парня, и он позволял юноше думать, что он обводит его вокруг пальца, подкупая своей красивой ложью.
- Вставай, - произнёс кареглазый, отпуская Тео и снимая с него наручники.
Тео немного опешил от того, что всё оказалось так просто, но поспешил послушаться и встать. Он потёр ноющее запястье, на котором алели полосы-царапины, подаренные грубым металлом.
- Рука не сломана и, судя по тому, что ты не скулишь от боли, не вывернута, - произнёс Билл. – Так что, не строй из себя бедную овечку. Быстро в душ и завтракать.
Тео кивнул и осторожно спросил, поднимая на мучителя взгляд:
- Который сейчас час?
- Какая разница? – ответил кареглазый, но обернулся на часы и добавил: - Десять часов и пять минут.
- А число?
- 28 ноября.
Тео удивлённо посмотрел на Билла. Получалось, что он был его пленником уже больше месяца. Целых тридцать пять дней постоянного страха и ожидания смерти, целых пять недель близости с одним из самых опасных людей современности.
Глава 18
Глава 18
Один шаг, но слишком поздно,
Я никогда не говорил тебе,
Что не вынесу
Очередного разочарования.
Вздохи и касания ведут к ещё одному грязному концу.
Asking Alexandria, Not the American average©
- Сука!
Билл влетел в дом, ворвался чёрным смерчем, смертоносной молнией, готовой пронзить и испепелить на месте любого, кто попадётся на пути. Он с такой силой хлопнул входной дверью, что, будь на ней хоть единое стёклышко, оно бы тотчас рассыпалось даже не осколками – мелкой крошкой, пылью, столько в парне сейчас было разрушительной энергии злости и ненависти.
Гриф – матёрый бойцовский пёс, поджал хвост и лёг, тихо скуля, видя состояние хозяина, чувствуя то, как вибрирует воздух вокруг него, отрицательно заряжая всё вокруг.
- Сука, - повторил парень и ринулся на кухню, где достал бутылку виски и, не беря бокала, приложился к горлышку, опустошая пол литровую бутыль залпом на треть.
Внутренности обожгло жаром крепкого алкоголя, полоснуло по слизистым, и он проник в вены, разносясь с кровью по телу, подливая масла в и так неконтролируемо бушующий пожар.
- Сука, - казалось, все иные слова просто напросто вылетели из головы Билла, последние полчаса он повторял только его, словно уродливую и сочащуюся злобой мантру. – Сука…
Парень сделал ещё один глоток крепкого напитка, который показался ему особенно горьким, он поморщился и утёр губы тыльной стороной ладони. У него внутри бушевал огненный смерч, тысячи смерчей, что готовы были выжечь его самого, но, сперва, изничтожить всю вокруг, обратить прахом.
Билл матерился сквозь зубы, позабыв о своём обычном змеином спокойствии, стремительно напиваясь и сжимая кулаки до судорог пальцев. Причиной его состояния был, казалось бы, обычный, ничем не примечательный человек, но для парня он был уродливым, отвратительным голоском из прошлого, который заставлял его вновь почувствовать себя не способным на всё, властным Змеем, а полудохлым змеёнышем. Змеёныш – так дразнили слабого, забитого мальчишку в приюте, куда он угадил после трагической гибели родителей и старшей сестры, и много где после. «Змеёныш» - это слово въелось в подкорку парня, стало его клеймом, бичом, кровоточащей стигматой. И именно тогда, будучи подростком, он решил, что из слабого и беззащитного змеёныша непременно вырастет в безжалостного и опасного Змея – того, кому будет море по колено и небо по плечо. И он сделал это. Вот только…
Вот только призраки прошлого не отпускали его и едва ли когда-нибудь отпустят. Он истреблял их медленно, планомерно, упиваясь их болью и слезами, их мольбами – всем тем, чем когда-то они вдоволь упились от него. Но сегодня всё пошло иначе…
Билл отправился за продуктами и встретил его. Он – грузный мужчина по имени Митчелл, был одним из ночных кошмаров парня, одним из тех, кто ломал его на протяжении многих лет. В своё время Митчелл с двоюродным братом держали кафе, в которое устроился работать четырнадцатилетний Билл, чтобы иметь хотя бы малую возможность выжить. Платили ему гроши или не платили вовсе – бывало всякое, но, зато, позволяли жить в кафе, в одном из его подсобных помещений. С учётом того, что на тот момент у парня не было дома вот уже как пять лет, это казалось счастьем и удачей, казалось первые несколько дней…