- Не надо, - попросил Тео, перестав на мгновение вырываться, жмуря глаза и отворачивая голову.
В уголках его глаз блеснули капельки слёз. Билл ухмыльнулся этому и склонился к его лицу, к самому уху, шелестяще, словно, змей, шепча:
- Умоляй меня.
Юноша зажмурился ещё сильнее и замотал головой. Ему не хотелось молить о пощаде, вновь унижаться. Нет, только не это. У него и так уже ничего не осталось кроме остатков гордости, что угольком тлела внутри измученного тела.
- Не надо, - едва слышно произнёс Тео.
- Умоляй, - повторил Билл, опираясь на локоть и, таким образом, прижимая юношу весом своего тела к постели, обездвиживая его.
Парень опустил вторую руку вниз, скользнув юноше между ног и касаясь воспалённого сфинктера пальцами, совсем слегка надавливая. Тео вздрогнул и сжался, втянул голову в плечи, но по-прежнему продолжал молчать, не делая того, чего требовал мучитель.
- Как видно, - произнёс кареглазый, - нужно тебя снова выебать по самое не хочу, чтобы до тебя дошло, что со мной нельзя шутить.
Тео судорожно сглотнул и медленно опустил руки, которыми упирался в плечи Билла. Он мелко дрожал всем телом от страха, боли и жара. Ему казалось, что его сердце вот-вот разобьётся вдребезги о грудную клетку и тело поглотит спасительный вечный холод, который подарит избавление от этого кошмара. Юноше хотелось жить, выжить, но это уже начало казаться настолько невозможным, что он практически перестал за это бороться.
- Если ты этого хочешь, - тихо произнёс Тео, не открывая глаз, - ты всё равно меня изнасилуешь. Смысл мне умолять тебя этого не делать?
- Кто знает, может быть, я тебя услышу… - ответил Билл, надавливая пальцами чуть сильнее, но не настолько, чтобы проникнуть в тело юноши.
Тео вздрогнул от боли и шумно выдохнул, смиряясь со своей судьбой.
«Говорят, - думал он, - если расслабиться, то будет не так больно. Что ж, нужно попробовать…».
Его вдруг накрыла апатия и безразличие, светившая ему перспектива повторного изнасилования вдруг стала какой-то неважной – неважной, потому что неизбежной. Он прекрасно понимал, что Билл сделает с ним всё, чего пожелает. Ему оставалось только разозлить его, чтобы парень его убил, либо смириться и терпеть, попытаться выжить и, если получится, забыть обо всём.
- Я первый раз вижу такого, как ты, - после долгой паузы произнёс кареглазый.
Парень убрал руку и встал, освобождая Тео от тяжести. Билл продолжил:
- Сейчас я не буду тебя трогать. Тебя всего трясёт и у тебя температура сорок, это совершенно не заводит. Скажи «спасибо».
- Спасибо, - выдохнул Тео.
- Молодец, мышонок.
Билл выбрался из постели и надел джинсы, после чего вновь обратился к Тео:
- Сейчас пойдёшь в душ. А ещё тебе нужно провести чистку кишечника, процедура тебе уже знакомая, думая справишься.
- Можно я полежу? – жалобно спросил юноша. – Мне плохо…
- Нет, - твёрдо отрезал Билл. – Вставай и в душ.
Тео поморщился от боли сзади и от неприятных ноющих ощущений, которые разлились во всём теле. Он медленно выбрался из постели и спустил босые ноги на пол, вставая и едва не вскрикивая от боли. Юноша прикусил губу и зажмурился, шумно дыша. В носу защекотало от наворачивающихся слёз обиды, страха, боли и беспомощности.
- Милый мальчик, - произнёс Билл. – Только зажатый сильно.
«А ты бы сильно расслаблялся на моём месте?!» - подумал юноша, открывая глаза и зло смотря в сторону обидчика. Его ноздри широко раздувались, а грудь часто вздымалась от негодования.
Билл с минуту полюбовался на юношу, который так привлекательно выглядел в яром возбуждении, пусть и порождённом ненавистью, затем приказал:
- В душ.
Не дожидаясь того, когда Тео отреагирует, парень толкнул его в спину и повёл в сторону ванной комнаты.
- Гриф, ко мне! – крикнул Билл, открыв дверь ванной.
Когда пёс прибежал, парень потрепал его по мощной голове и скомандовал:
- Гриф, охранять.
Запустив юношу и своего пса в ванную комнату, Билл закрыл дверь и зашёл в спальню, беря мобильный телефон и набирая номер друга.
- Алло? – ответил Альберт.
- Привет. Ты мне нужен. Сможешь приехать?
- Билл, у меня операция сейчас.
- С Тео беда.
- Что случилось? – вздохнул блондин.
- Не знаю. Проснулся с утра, вроде бы, всё было хорошо. Даже спокойный был… слишком. Потом трястись начал всё сильнее, зубами клацать. Я температуру ему померил, а она – сорок градусов.