Юноша чуть сменил положение, прижимая колени к груди и чуть прикрывая глаза, вслушиваясь в приятный эмоциональный голос в наушниках, который пел ему на непонятном английском о трагичной любви. Билл занимался до этого работой, разбором документов, но достаточно быстро понял, что сейчас ему совершенно не работается. Парень отложил бумаги, убирая их в ящик, и повернулся так, чтобы видеть юношу, изучающе смотря на него.
Тео сидел к нему спиной, а высокая сплошная спинка кресла закрывала его спину, потому Билл мог видеть только голову юношу и длинную тонкую шею. Посидев так минут семь, кареглазый встал и бесшумно подошёл к юноше, останавливаясь у него за спиной. Тео и так никогда не слышал, как пленитель подходил к нему, а сейчас, когда его уши были прикрыты мощными наушниками, у него и вовсе не было шансов заметить это. Юноша обратил внимание на чужое присутствие так близко лишь тогда, когда Билл положил ему ладони на плечи, совсем слегка сжимая, сминая тёмно-серую футболку.
Тео слегка напрягся от этого прикосновения, но почти сразу же расслабился, решая не обращать на действия маньяка внимание. Билл замер, задерживая ладони на плечах юноши, а, затем, начал медленно водить ими, оглаживая плечи Тео. Прикосновения парня были ненавязчивыми, негрубыми и не приносили боли или дискомфорта, потому юноша продолжал спокойно сидеть, вслушиваясь в голос исполнителя.
Билл вновь начал слегка сжимать плечи юноши, массировать. Тео продолжал сидеть, смотря перед собой, слушая музыку, никак не реагируя на прикосновения, которые были даже несколько приятными, расслабляли, особенно, если постараться отвлечься от того, кому принадлежат гладящие его руки.
Оставив одну руку на плече Тео, второй кареглазый скользнул по его шее, вызывая лёгкую дрожь и невольные мурашки, зарываясь юноше в волосы, слегка сжимая их у корня, массируя кожу головы. Тео прикрыл глаза, позволяя Биллу трогать себя, а самому себе – расслабиться от этих прикосновений. Умелые движения рук парня заставляли провалиться в некое подобие сонного транса, что было так приятно, так необходимо. Тео окончательно закрыл глаза и слегка запрокинул голову.
Билл продолжал этот неожиданный массаж достаточно долго, всё время наблюдая за тем, чтобы расслабленный юноша не заснул, не выпал из реальности окончательно. Тео сидел, откинув голову назад, он уже опустил ноги на пол, потому что они то и дело соскальзывали с сиденья.
Не прекращая массировать плечи юноши, парень наклонился к нему, отнимая одну руку и мягко поддевая наушники, сдвигая их с одного уха Тео. Юноша почувствовал лёгкий холодок на клочке освободившейся плоти, а через мгновение место холода заняло тепло – жар мягких и чуть влажных губ его мучителя. Удивительно, но Тео даже сейчас не запротестовал, не вздрогнул, лишь шумно выдохнул, продолжая сидеть с закрытыми глазами.
Кареглазый аккуратно поцеловал ушную раковину юноши, затем, прикусил хрящик на её вершине и тут же зализал. Опустившись чуть ниже, парень припал губами к впадинке за ухом Тео, отчего у последнего мурашки побежали по коже. Он продолжал сидеть на месте, не снимая наушников, всё ещё толком ничего не слыша, кроме гитарных рифов и эмоционального вокала музыкального исполнителя.
От уха юноши Билл переместился чуть ниже, спустился к шее, целуя, прикусывая чувствительный участок особенно тонкой и нежной кожи под самым ухом. Тео шумно вздохнул и сильнее запрокинул голову, упираясь затылком в спинку стула. Поцелуи умело перемешивались с укусами, спускаясь всё ниже, пока не стало совсем неудобно. Далее сгибаться в три погибели, перегибаясь через мешающую спинку стула, казалось совсем неудобным, и Билл оторвался от юноши, вставая и поворачивая Тео к себе лицом. Крутящийся стул с лёгкостью откликнулся и перевернул юношу, который продолжал держать глаза закрытыми. Одно лишь изменилось – теперь Тео, сам не заметив того, сжимал подлокотники, буквально вцепившись в них.
Окинув юношу неспешным взглядом, Билл подошёл к нему и прикоснулся к животу, слегка гладя, медленно ведя вверх, чуть задирая футболку. Дойдя до груди Тео, парень погладил его, чувствуя под своей ладонью отчётливо напрягшиеся соски, очертил контур одного и слегка сжал, снова погладил. Юноша вздохнул и задержал дыхание, чувствуя, как его постепенно оглушает набат собственного, казалось бы, слабенького сердца.