Как вам встреча Лени и Яси?:)
Глава 5
Леонид
— Вам с газом или без газа?
— Без.
— Добавить льда? Или мяту?
— Просто воды и два кубика льда.
— Присаживайтесь, я принесу.
Я смотрел, как она уходила. Просто посмотрел на то, как она держала спину. Потом смотрел, как она опустила на столик поднос с бокалом воды.
— Приятного…
Изящность. Грация. Покорность…
Один вид этой девчонки будил во мне самое темное.
Благо, мои желания всегда находились под контролем.
Я спокойно пил воду, Ясмин сидела в кресле напротив и терпеливо ждала, думала о чем-то своем. Ее взгляд был задумчивым, влажным, как будто она плакала.
В моей голове зазвенел тот самый младенческий плач — звуки из прошлого. Сейчас она давно не младенец, но я почему-то был уверен, что узнаю ее плач из десятков, и в нем будут звучать те же самые знакомые интонации.
Мне бы уйти.
Просто глотнуть воды и свалить. К своей работе, друзьям, шлюхам и дорогим развлечениям.
Просто молчать и даже не раскрывать своего грязного рта.
Но я спросил:
— Ты расстроена чем-то?
— Немного, — посмотрела в мою сторону осторожно, бросив влажный взгляд.
Немного? Она была готова рыдать.
— С парнем поругалась? — предположил я, вспомнив, чем интересовался сам в ее годы.
Девчонками, разумеется!
— Нет, у меня нет отношений с парнями, — свела бровки к переносице, как будто я сморозил ужасную глупость. — Мне дали паршивую роль!
Ноздри точеного носа Ясмин затрепетали.
Она вонзила пальцы в мягкую обивку кресла, но клянусь, она с таким же удовольствием вонзила их в лицо обидчика.
— Паршивую роль?
— Спектакль “Пастушка и Трубочист”. Главную роль Пастушки отдали другой. Насте. У нее кривая стойка, она не вытягивает… — зачастила терминами, в которых я не силен. — Эта роль должна была достаться мне! — заявила уверенно.
— Почему?
— Потому что я — лучшая!
Уверенности в себе ей было не занимать.
— Я лучшая, но Настина мама, что называется, забашляла. Вот и все…
— Тебе не стоит кидаться такими обвинениями, если не в чем не уверена.
— Я уверена. Я это знаю и знаю, что это несправедливо. Так быть не должно!
— Привет, взрослая жизнь.
Я пафосно салютовал ей бокалом с водой, в которой таяли кубики льда. И если бы взглядом можно было разжечь огонь, от взгляда Ясмин вода в моем бокале закипела в ту же секунду.
Пока же закипело кое-что другое — похоть.
Блять.
Ты просто грязное животное, Леонид. Озабоченное животное.
Я дал себе указ — проработать этот недостаток. Обуздать. Искоренить его.
— Теперь Пастушкой будет она, а я… овцой. Одной из стада.
— Ты перестанешь быть самой лучшей или начнешь хуже танцевать из-за этого?
— Ни за что.
— Тогда ты ты точно не будешь овцой.
— А кем же? — поинтересовалась совсем по-детски любопытничая.
— Ты будешь самым очаровательным и грациозным ягненком. Тебе не о чем переживать.
— Кроме того, что ей достанутся все овации и цветы. А мне… — сглотнула. — Мне не достанется ничего. Даже папа не придет. Ему некогда. У него вылет на день раньше…
— У тебя будут цветы. Море цветов.
— Ну да, ну да… — фыркнула она, прикрыв свои ужасно темные глаза.
Такие же темные, как мои собственные глаза.
И мысли — к ним в тон. Мои мысли следовало бы облить бензином и просто сжечь внутри собственной черепушки.
Обычно меня трудно вывести из себя.
Но вот это недоверие, пренебрежение от соплячки, на восемнадцать лет младше меня, были сплошным вызовом.
Я спросил:
— Когда у тебя спектакль?
Она назвала дату, время и место, не забыв закатить глаза. Мол, не верю!
— У тебя будет столько цветов, что унести не сможешь. Но только при одном условии?
— Какое?
— Ты будешь самым грациозным ягненком.
— Это легко. Буду.
***
Она сдержала свое обещание.
Я сдержал свое.
Она была самым красивым ягненком, и после представления сцену завалили цветами.
Доставщики цветов опускали букеты к ее ногам.
Столько бы она точно не унесла.
Последний букет подарил я сам.
Это были белые розы. Упаковка — черная с красным.
Уже не имело значение, кто и что станцевал — все глазели только на Ясмин, и о, как ей это нравилось.
Она сияла.
Приняв букет, Ясмин запрыгала, обняла, ткнулась губами мне в шею, лопотала что-то на счастливом — в такие моменты слова теряются, остается лишь смысл и чувство эйфории.
У меня остался след от ее помады на белоснежном воротничке, а я с большой тщательностью выбирал свой костюм на этот вечер.