– Если бы не вы, доктор, мы бы вряд ли собрались здесь.
– Не преувеличивайте, Патрик. Я просто скромный гость.
– Готов поставить свой последний доллар на то, что больше половины гостей с вами не согласится.
– Готов поставить свой последний цент на то, что путь до вашего последнего доллара долог.
– Кстати, позвольте мне представить вам Адама Фельдмана. Вы ведь не знакомы?
– Адам Фельдман? – Патрик удивленно поднял бровь. – Какой сюрприз! Я ваш преданный читатель. И последняя книга чудесна. Я не попал на презентацию, о чем очень жалею… ах, я не представился. Патрик Мэйсон. – Он улыбнулся. – Вы, наверное, обо мне тоже слышали.
– Разумеется. Мое почтение, господин Мэйсон.
Патрик Мэйсон был коллегой отца Адама, в прошлом – его компаньоном. Один из самых богатых людей города, он занимал руководящий пост в «Мирквуд Банк» и являлся одним из держателей основного пакета акций вышеупомянутого учреждения. А также был крупным меценатом и любителем искусства – он открыл в городе две галереи, в одной из которых выставлялись признанные мастера, а в другой проходили выставки начинающих фотографов. Если верить слухам, Патрик Мэйсон за свои сорок пять успел трижды жениться и развестись, а также сделать шестерых детей.
– Вы тоже пациент доктора? – задал очередной вопрос господин Мэйсон.
– Я?– Адам растерялся, услышав этот вопрос – его привело в замешательство слово «тоже», а не «пациент». – По правде сказать… нет.
– Это мой хороший друг, – вышел из положения доктор Мори и прибавил после паузы: – Пока что он не торопится в пациенты.
– Госпожа Вайс, сегодня вы великолепны, – сообщил ей Патрик, от которого не ускользнуло маленькое представление.
– Благодарю вас, господин Мэйсон.
– Когда мы увидим вас на экране? Ваши поклонники ждут, но их терпение может закончиться.
– Совсем скоро.
– Я не буду вам мешать, друзья. Развлекайтесь. Чувствуйте себя, как дома.
– Он скучный сноб , – сообщила она Вивиану.
– Похоже, Кларисса так не думает.
– Какая Кларисса?
– Та самая, что играет твою сестру в новом фильме.
– Я думал, ты в курсе, что у них роман.
– Вот стерва! Она пару дней назад говорила мне, что он – последний мужчина, с которым она будет встречаться!
– Похоже, твоя подруга тебе не доверяет, дорогая.
– Боится конкуренции.
Адам, который до этого молчал, переваривая происходящее, посмотрел на доктора Мори.
– Патрик Мэйсон – ваш пациент? – спросил он.
– Рака у него нет, если вы об этом. Зато есть целый ворох личных проблем, и еще его регулярно навещают кошмары. Мы встречаемся раз в неделю. Обсуждаем его сны и эротические фантазии.
– Так вы все же занимаетесь психоаналитической практикой?
– А вы думали, что я покупаю редкие книги, обувь за шестьсот долларов и езжу на последней модели «БМВ» на зарплату обыкновенного врача ?
– Не забудьте и про мою одежду, а также про мою машину и про мой университет, господин Фельдман, – сказала она.
– Вы принимаете пациентов дома?
– Нет, – ответил Вивиан. – У меня есть клиника. Но я не рекламирую себя в качестве психоаналитика. У меня особые клиенты.
– Особые клиенты?
– Скажем так – влиятельные люди, которые предпочитают дискретность. Их много, как вы успели заметить.
– Все эти люди – ваши пациенты? – спросил Адам недоверчиво.
– Две трети.
– А… зачем же вы работаете в больнице? Как я понял, практика – это ваш основной доход.
– Помимо работы в больнице и психоаналитической практики я занимаюсь научной работой и читаю лекции в университете. Я профессор с двумя докторскими диссертациями. Научной работой и преподаванием я занимаюсь потому, что люблю знания и исследования. А в больнице я работаю потому, мой друг, что ваш покорный слуга принадлежит к числу тех идиотов, которые любят помогать людям .
– Кстати, госпожа Торнворд когда-то тоже была моей пациенткой.
– Вы имеете в виду Изабель Торнворд?
– Да. Загадочная женщина… правда, я так и не понял ее до конца. Не успел. – Вивиан посмотрел на Адама. – Знаю, что вы хотите спросить. Соблазн был велик, но я устоял. Что до ее убийства: история неприятная. Даже не могу предположить, кто желал ей зла. В любом случае, сейчас вряд ли кто-нибудь сможет ответить на этот вопрос…
Джеральд и Анжелика Гентингтон появились рядом с собеседниками незаметно. Просто в какой-то момент Адам повернул голову в сторону, размышляя над очередной репликой доктора, и увидел их. Джеральд, похоже, тоже решил не морочить себе голову выдумыванием костюма и, как и его друг, предпочел смокинг. Его жена более трепетно отнеслась к своему внешнему виду: на ней было длинное платье из темно-синего бархата с открытой спиной. Скорее всего, Вивиана впечатлила именно открытая спина, а не слишком яркий для доктора Гентингтон макияж: сначала он поздоровался с Анжеликой, и уже потом обратил внимание на ее мужа.
– Вы замечательно выглядите, доктор, – сказал он ей. – Хорошо, что вы послушали меня и пришли.
– Я пришла не потому, что послушала вас, а потому, что мне захотелось прийти, – покачала головой она, возвращаясь к привычному образу Анжелики.
– Господин Гентингтон, – Вивиан кивнул Джеральду. – Я давно вас не видел. Много дел?
– Да, жизнь не стоит на месте. Работа, интервью, поездки… Привет, Адам.
– Я хотел бы поделиться с вами кое-какими мыслями по поводу вашей новой книги. – Вивиан поднял глаза к потолку. – Но не сейчас. Мне нужно подумать. А пока позвольте процитировать вам отрывок, который произвел на меня впечатление. «А еще тут есть зеркала. Много, много зеркал. Они не такие чистые, как в моих снах. Они мутные, блеклые, чем-то напоминающие приходящие в воспоминаниях лица чужих людей, которых мы видели когда-то, а потом безуспешно пытаемся вспомнить. Они похожи на чужие глаза, взгляд которых ты так и не смог забыть. Совершенно обычные глаза, такие, которые ничем не отличаются от миллионов других глаз на улицах. Ты видишь там себя. А что еще можно увидеть в зеркале? В какой-то момент ты понимаешь, что ты больше не можешь смотреть, тебя уже выворачивает наизнанку от осознания абсурдности происходящего. Но ты все равно смотришь. Смотришь так, будто это – самое дорогое, что у тебя есть, эта искаженная картина реальности, которая, наверное, никогда реальностью и не была. Так, будто это что-то, без чего ты не сможешь дышать. Так, будто ты не сможешь жить, если это у тебя отберут. Наверное, так люди смотрят на самую сладкую в своей жизни ложь. Еще до того, как осознают, что правды не существует ».
Джеральд улыбнулся и кивнул. Доктор Мори походил на ребенка, который выучил стихотворение, и теперь ожидал заслуженную конфету.