— К черту! — кричит Ивенрайт. — Мы уже слишком долго ждали! Боже мой, Дрэгер, неужели вы не понимаете? Неужели вы не слышали, что я говорил об этом дожде? Мы не можем больше ждать, иначе, черт побери, у нас вообще не будет работы, понимаете?
На лице Ивенрайта появляется такое выражение, словно он сейчас расплачется от ярости и расстройства. Не нужно было связываться с таким человеком! — Что же это такое, мистер Дрэгер? — За все годы возни с пьяными такелажниками, ленивыми грузчиками и госприемщиками, которые обманывали как хотели, с начальством, которому нужно, чтобы было сделано вчера то, что физически невозможно было сделать и завтра. — В чем же вы так превосходите бедного глупого Флойда, мистер Дрэгер? — за все годы руководства этими сукиными детьми ему еще не доводилось встречаться с таким неразумным человеком! — Что же такое вы знаете? — По крайней мере, никому еще не удавалось доводить его до такого отчаяния. — Неужели вы не понимаете? — Может, все дело в обстановке: он ведь всегда решал все дела в лесах?
Дрэгер отпил воды и поставил стаканчик на место.
— Проблема с погодой мне ясна, Флойд; мне жаль, что я не могу ничего сделать; я понимаю, что вы, так сказать, приперты к стене… но когда я говорю — подождите, я имею в виду, чтобы вы воздержались от каких-либо действий, которые лишь усугубят упрямство мистера Стампера.
— И сколько еще ждать? До весны? До лета?
— До тех пор, пока мы не найдем способа объяснить ему, что его поведение наносит ущерб его друзьям. — Дрэгер вынимает из кармана шариковую ручку и принимается рассматривать ее кончик.
— У Хэнка Стампера нет друзей, — бормочет Ивенрайт и продолжает насмешливо, пытаясь вернуться к своей обычной манере хозяина леса: — То есть у вас даже нет никакого плана, чтобы разрешить это?
— Ну не совсем план, — отвечает Дрэгер. — В общем, пока нет.
— Ждите и все, да? Вот так? Просто ждать?
— Пока да, — отвечает Дрэгер, погруженный в собственные размышления.
— Нет, ну вы только подумайте! Как будто мы не могли ждать без помощи выпускника колледжа, зарабатывающего на нас десять тысяч ежегодно… Что вы на это скажете? — Дрэгер никак не реагирует, и Ивенрайт продолжает: — Ну ладно, если вам все равно, то мы с ребятами возьмем кнут и заставим эту лошадь повернуть, куда нам надо, а вы пока можете ждать.
— Прости? — поднимает голову Дрэгер.
— Я сказал, что теперь мы с ребятами сами займемся этим делом. Просто и ясно. С нашим старым тупым, прямолинейным подходом.
— То есть?
— Для начала пикет. Что и надо было сделать с самого начала…
— По закону вы не можете…
— К черту закон! — оборвал его Ивенрайт, теряя всякое самообладание. — Вы что, думаете, Хэнк Стампер станет легавых вызывать? А даже если и вызовет, они явятся? А? — Он ощутил новую волну досады, но на этот раз закрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы пригасить охвативший его приступ ярости; незачем показывать этому сукину сыну, что он уже из шкуры вон лезет. — Так что мы просто… завтра же и начнем… с пикетирования. — Незачем закипать… он им покажет, что Флойд Ивенрайт тоже может быть спокойным и бесстрастным, что бы, черт побери, ни происходило! — А потому посмотрим, что будет.
Дрэгер взглянул на него, печально улыбаясь, и покачал головой.
— Боюсь, мне нечего сказать…
— Чтобы заставить меня ждать еще? Нет. — Он, в свою очередь, тоже покачал головой со всем спокойствием и самообладанием, на которые был способен. — Полагаю, нечего. — Да, сэр, с таким же самообладанием и ничуть не хуже… разве что в горле что-то першит, не иначе как эта чертова поездка. Дьявол!
— Неужели ты думаешь, вы чего-нибудь добьетесь, кроме удовлетворения собственных низменных мстительных инстинктов? — поинтересовался Дрэгер.
Ивенрайт откашливается.
— Я думаю… — И принимается излагать сукину сыну (с полным самообладанием, естественно), что он думает, пока в недоумении не замирает, не в силах припомнить, что конкретно вкладывается в понятие «мстительный», — означает ли это слабый и недееспособный или сильный и крутой. — Я думаю, что… — И что он имеет в виду под «удовлетворением» — …в данных э-э… обстоятельствах…
Но главное — он спокоен, никакой паники. Он закрывает глаза, глубоко вдыхает и испускает такой вздох, который, без сомнения, покажет всем заинтересованным лицам, как это все ему осточертело… Но посередине вздоха он вдруг ощущает это знакомое щекотание в горле: о нет! не здесь, не сейчас! Нельзя сейчас чихать, когда он только-только овладел положением! Он сжал губы и заскрипел зубами. Лицо его от самого мокрого воротника залилось краской, и на нем появилось выражение отчаяния… Не сейчас!