- Но ты говорил, что умом взрослеют очень долго. Он не был старым.
- Ты сама же ответила на свой вопрос. Очень долго пришлось бы его воспитывать. И то, если бы он захотел воспитания. Подумай, что тот летун мог еще кого-нибудь убить. Сохранить ему жизнь можно было, если бы он хотел стать частью этого места. А он пришел все уничтожить.
- Все равно я чувствую себя виноватой.
- Так и должно быть, Мирель. Ты здорова не только телом, но и душой. Жаль, мои почившие друзья не встретили таких летунов, как ты...
Глаза Мирель округлились.
- Постарайся сохранить то, чему тебя здесь научили и еще научат, - он почесал бороду, - Очень хотелось бы, чтобы твоя доброта не сделала тебя уязвимой.
- К чему?
Эймвир кашлянул и помотал головой.
- Извини. Выпил вина и сказал лишнего. Не бери в голову.
Вояка хотел пойти дальше, но она преградила ему дорогу.
- Погоди! Ты говорил искренне, я чувствую это. Уязвимой к чему?
- Доброта и сопереживание - это отличные качества, но в решающий момент они могут тебя подвести. Очень крепко подвести. Хотя... С другой стороны, они могут очень выручить. Так что все нормально. Паритет. Просто постарайся быть доброй не ко всем подряд. Доброту нужно заслужить. Тот летун не заслужил доброты. Вот о чем я толкую.
Они вернулись в подземелье, не проронив больше ни слова. Всю дорогу Мирель о чем-то размышляла.
- Спокойной ночи, Эймвир, - сказала она, поставив решетку на место.
Вояка закрыл защелки, затем решил открыть их обратно.
- Ты не лошадь, чтобы закрывать тебя в собственном доме, - он с довольным видом отряхнул руки, - Спокойной ночи.
Мирель протяжно зевнула и легла, свернувшись в клубок.
"Надеюсь, она не блефует..." - подумал он и прокрался к камере Буригерта.
Судя по ровному и медленному дыханию, эрт уже спал. Будить его было совсем неловко, к тому же это могло привлечь внимание принцессы. Да и, к слову, сам вояка едва держал глаза открытыми. Придется отложить разговор.
- В следующий раз, пожалуй, - едва слышно сказал он.
Эймвир повернулся в сторону выхода и собирался уйти из подземелья, но в последний момент что-то привлекло его внимание. Краем глаза он заметил движение. Буригерт не спал. Они пристально посмотрели друг на друга.
Вояка жестом попросил эрта не шуметь и осторожно открыл защелки его решетки. Буригерт встал.
- Я хочу поговорить, если ты не против, но не здесь, - прошептал Эймвир.
Летун кивнул и сумел сделать себе проход, почти не издав никакого шума. Благо, направляющие, по которым скользила решетка, были хорошо смазаны.
Эймвир взял светильник и повел летуна в дальнее убежище, о котором сказал эльф-страж. Как он и хотел, дверь в помещение оказалась очень толстой и отлично прилегала к косяку. Видимо, по задумке убежище должно предоставить совершенную защиту не только от физической силы летунов, но и от их огня, который они могли распылить через щели.
На всякий случай Эймвир все равно убедился, что в коридоре их не будет слышно. Запертый в убежище, Буригерт сказал несколько слов. Вояка услышал летуна, только когда приложил ухо к двери. Результат устроил его.
- Я ненадолго, - Эймвир закрыл за собой массивную дверь, и тут же ощутил, как волосы на затылке встали дыбом. Находиться в одном помещении с эртом, который раньше участвовал в битвах против людей, было для него очень страшно, - В первую нашу встречу ты говорил, что не убивал людей. Теперь я знаю, что ты участвовал в войне. Как-то не сходится.
Вояка с подозрением посмотрел в глаза летуна.
- Я не убивал Охотников, как вы их называете. Мой ответ на тот вопрос правдив.
- Таких, как я. Верно. Неужели тебе сказали, что я раньше был Охотником?
- Нет, - он скривил морду в подобии ухмылки, - Я понял это по тому, как ты задал тот вопрос. Ты будто спрашивал: разделать меня сразу, или чуть погодя, когда настроение будет дерьмо. И смотрел так, как смотрят Охотники. Вам привычно видеть подобных мне. Другие же удивляются или пугаются.
- Я не собираюсь тебя разделывать.
Летун осмотрел убежище.
- Тебе нечем прикончить меня. Я не боюсь этого. Да и сам ты меня боишься.
Эймвир вздрогнул и сел на лавочку, одну из двух в убежище.
- Есть немного. Надеюсь, и ты не станешь меня разделывать.
- Не стану.
- Хорошо, - вояка кивнул и сложил руки на груди, - Расскажешь мне, почему ты здесь?