- Это уже слишком, - качает головой Деметрио. Нет, ну зачем же вешать на уши такую непроваренную лапшу? Что-то хотят проверить? ...и как смешно будет, если все это правда, если у них есть записи, и они мне их дадут.
- Далее этого орателя препроводили в подвал, чтобы остыл, - продолжает Сфорца. - Он намеревался стоически молчать, как его научили на известной базе - и почти выполнил свое намерение. Почти - потому что проговорился, что был отличником, а мне мстит за своего брата.
- Про отличника я не проговаривался, - буркнул Васкес. - Это у вас в документах уже было. И вы мне, между прочим, зуб тогда проспорили и так и не отдали.
- Сеньор провинциал, - вздыхает Деметрио... - Ну неужели вы думаете, что меня посетил внезапный склероз?
- Нет, ну что вы, - иезуит как-то очень сухо улыбается. - Амаргон, посмотрите на этого юношу так, как смотрели на базе Эскалеры. Горожанин, тряпка, гимназист, приятелей нет, очень симпатичный гимназист...
Нареченный капибарой старается сохранить безупречное равнодушие. С характеристикой он вполне согласен, но совершенно не готов слушать ее при посторонних. Забавно. Да нет, все это если не заранее отрепетировано, то успешная импровизация с расчетом на возраст и характер Васкеса. Сеньор Эулалио хорошо знает своего воспитанника.
- Я смотрел. Первые сутки, даже меньше. Пожалел его даже. Потом послушал, как вы поете дуэтом. Как планируете операции. Посмотрел, как он двигается, как стреляет. С какой скоростью учится - это уже за несколько визитов. Начал жалеть того, на кого вы его натравите.
- Он меня натравил на школу, - очень обиженно говорит Васкес. - Сказал, чтобы я заканчивал, сдавал экзамены в какой-нибудь европейский институт и чтоб меня здесь не видали.
Точно цирк. Для тех двоих за спинами. А Сфорца вертит в пальцах не дурацкий пластиковый кулон, а, кажется, миниатюрный накопитель данных.
- И для этого учил тебя обходить системы наблюдения, снимать слежку, обманывать детектор. Быстро убивать...
- Вот я и воспользовался. Не пропадать же добру. Меня больше всего возмутило, что они про Эскалеру давно знали.
- Спутниковая разведка - это просто величайшая тайна века. Опознание по спутниковым данным - черная магия высшего разряда, - усмехается Сфорца. - Знал, и давно хотел прекратить, а тут такой повод подвернулся.
Правильно. А то некоторые все интересуются, почему базироваться лучше в городах и пригородах, а точки дислокации в дельте или на плоскогорье - тщательно маскировать и часто менять. Где-то раз в месяц. Если они там очень нужны. Эскалера, конечно, маскировкой не брезговал, но когда лагерь три месяца на одном месте сидит, тут уже никакой камуфляж не поможет.
- Ну а я, как вы понимаете, не мог не воспользоваться, - улыбается провинциал. - Раз уж все равно так вышло. Очень стройно получалось - покушение, похищение, еще одно покушение... тут святой не схватится за кувалду.
- Вы меня за дурака принимаете? - тоскливо спрашивает Деметрио. - Кто же вам поверит?
- Вот именно, - радостно кивает Сфорца. - Это наш фирменный стиль. Мы делаем что-нибудь как получится, а чтобы оно стало достоверным, приходится очень сильно все переврать, украсить и усложнить. В правду никто не верит.
А. Это уже понятнее. И понятно, зачем они Васкеса приволокли.
- Я думаю, что с перевиранием, украшением и усложнением у нас проблем не возникнет. О том, что вся эта история - очередной дьявольский план, начали говорить еще вчера. Но я сам простой человек. И если я обещаю сменить вид оружия - на мое слово более или менее можно положиться. Так что если у вас возникнет новый повод снести что-то с лица земли, лучше ему быть настоящим. Полностью настоящим - не как тот звонок от имени "Черных бригад" неделю назад. И пожалуйста, не нужно объяснять, что звонил наш дурак. Я знаю. Я его уже нашел. И того, кто ему посоветовал - тоже. Он жив. Считайте это жестом вежливости.
- Спасибо. Не могу сказать того же про Юсефа, но это внутренняя недоработка. Его убийцу я вам не отдам, это мой бывший сотрудник, хотя и тоже дурак... но наш дурак. Да, конечно же - дьявольский план в довершение остальных дьявольских планов. Ни один член моей семьи или команды не гуляет по улицам, кабакам и борделям просто так, без надежного прикрытия и мощной гадости за спиной. Он не гуляет, не заблудился, не считает ворон и не потерялся. Он провоцирует. Пусть страна это запомнит, как уже запомнила, что мне наплевать на смерть близких. - Если догадался насчет спутников, то зачем это сейчас говорит? Очередная проверка?
- Осталось только на Пауле жениться... - ядовитым громким шепотом подсказывает Васкес. Хм?..
- Не пойдет. Сестра должна быть родной. И до женитьбы там сплетни все-таки не дошли. Все-таки какая-то совесть у людей была. Или страх. Да и потом, Паула будет против, - говорит Сфорца. - Как добрая католичка хотя бы.
Выпендриваются. Оба. Историю Старого Света в Терранове знают плохо. Но уж не настолько плохо, чтобы не помнить, у кого из их романских великих бандитских деятелей был роман с собственной сестрой.
- Это, кстати, объяснит, почему средний сын господина да Монтефельтро так похож на его шурина.
Васкес задумчиво приподнимается. После того, как его учил иезуит, его еще учили, не меньше года, и очень хорошо. А господина Сфорца тоже, наверное, чему-то учили, и в первую очередь - видеть уголками глаз. Протягивает руку, не глядя, машет ей перед Кузнечиком.
- Алваро, если тебе не нравятся оскорбительные вульгарные шутки, так и не начинай, да? Извините за провокацию, господин Лим, я понимаю, что вы не могли удержаться.
- Это я прошу прощения, господин Сфорца. Я хотел посмотреть, как далеко зайдет... защита вашей чести.
- По-моему, - совершенно серьезно говорит Сфорца, - Васкес более чем убедительно доказал, на что он готов в защиту моей сестры, и это не требует повторных проверок, в том числе в виде насмешек. А ссора между двумя людьми, сделавшими поровну много для нашей семьи, поставит меня в дурацкое положение. Знаете, вся эта история началась с того, что мой шурин решил достать моего друга, и у него получилось. Не нервируйте меня, сделайте одолжение. - И кидает свою побрякушку.
- Хорошо. - А вот и объяснение тому, почему отец мальчика отсутствовал в кадре. Хотелось бы знать, кого именно и до какой степени он умудрился допечь. - Но господин Сфорца - я ничего не сделал для вашей семьи. Не ставьте меня в дурацкое положение.
Это-то он должен понимать. Если бы не облава. Если бы не новости. Если бы не угроза всему. Я не стал бы высовываться под прожектора и тем более не стал бы рисковать своими людьми. Хоть Бати и сваяла из меня романтического защитника детей за тот разговор в фургоне. Но это на ее совести. Нет, я бы не стал рисковать только ради мальчика.
- Будете со мной связываться - представляйтесь Мефистофелем, я сразу пойму, кто мне звонит.
- Зачем представителю двух совершенно легальных объединений - клички? Я буду представляться фамилией. Благо, я с ней родился.
- Это он умничает, - говорит Васкес. - Классику цитирует. Мефистофель Фаусту: "Часть вечной силы я, всегда желавшей зла, творившей лишь благое". Фауст Мефистофелю: "Кудряво сказано; а проще - что такое?" Мефистофель Фаусту "Я отрицаю всё - и в этом суть моя.".
- Мефистофель - Фаусту: как слышите? Прием! - складывается пополам от смеха рыжая бестия. - Алваро... ты ужасен!
- Вам придется его терпеть до пасхального поста, сеньора Сфорца. Раньше капибар солить не положено. А я - как и вся моя организация, заметьте, желаю только и исключительно блага. Прием?
Эпилог
Храм стоял на дальнем краю площади и был совершенно ни на что не похож. Ни на романские церкви, с их характерной кладкой и башенками, ни на рвущиеся в небо, щетинящиеся лесами контрфорсов храмы франконского стиля... Если не знать, решишь, что строили в наше время. Камень недавно чистили пескоструйкой - и теперь он сиял как новенький, звонким бело-желтым цветом. И отзывалась небу ярко-синяя плоская черепица купола. Вернее, не черепица, потому что квадратики уложены встык, как и камни внизу. Наверное, тоже без раствора...