Щербатов танцевать не любил, однако провести весь вечер за мужскими беседами означало бы проявить неуважение к хозяйке праздника. Оттанцевав три вальса и две кадрили, полковник с чувством исполненного долга взял бокал, встал у стены и всмотрелся в зал. В первую очередь он нашел глазами Веру. Как он и ожидал, Вера стояла в центре небольшого кружка гостей и увлеченно что-то рассказывала. Внимание слушателей, преимущественно дам, было устремлено на нее. Вера прибыла в Омск только три дня назад, но уже успела включиться в подготовку празднования. В любом обществе Вера держала себя так, будто знакома тут со всеми с отрочества, и заводила друзей с невероятной скоростью.
В углу на диванах Щербатов увидел группу мужчин в штатском, не принимающих участия в общем веселье. Некоторые из них выглядели угрюмыми, другие — потерянными. Щербатов не со всеми из них успел познакомиться лично, но знал, что это эсеры из Директории. Три дня назад ЦК партии эсеров был почти в полном составе арестован по обвинению в государственной измене. Министров Директории аресты не коснулись, но положение этого правительства сделалось чрезвычайно шатким. Офицеры, проходя мимо, бросали в сторону дивана презрительные взгляды. Из всех министров один только Михайлов был оживлен, он постоянно что-то говорил, активно жестикулируя, то одному своему коллеге, то другому, то сразу всем.
— Будьте любезны, попросите оркестр сделать перерыв после этого вальса, — обратился Алмазов к своему адъютанту.
Когда музыка закончилась, танцующие не сразу прекратили кружение. И вот наконец даже самая увлекшаяся пара распалась, умолк последний смех и собравшиеся, будто притянутые магнитом, посмотрели в сторону Алмазова, угадывая в нем центр происходящего.
От Алмазова многие ожидали, что он займет освобожденный Колчаком пост военного министра Директории; но он предпочел возглавить Министерство внутренних дел.
— Дамы и господа, — Алмазов вроде бы не повышал голоса, но слышно его было в каждом углу залы. — Сегодня мы празднуем великую победу. Она не только вернула нам славную столицу Империи, но и знаменует коренной перелом в ходе кровавой междоусобной войны, развязанной большевистской сворой. Мы уже поднимали бокалы за генерала Юденича и за наших доблестных воинов. Пришло время почтить человека, без которого нам сегодня нечего было бы праздновать. Потому что победы куются не только на театре военных действий, но и политической волей. Народы Финляндии и Прибалтики выступили в битве за Петроград нашими союзниками. И этот союз был заключен своевременно благодаря полковнику Щербатову, который провез послание с Южного фронта через захваченные врагом территории.
Алмазов поднял бокал. Щербатов склонил голову, благодаря собравшихся за аплодисменты.
Признание Директорией автономии национальных окраин пришлось по вкусу далеко не всем, но новость о взятии Петрограда заткнула недовольным рты.
Щербатов ощутил теплую ладонь на своем плече — Вера взяла его под руку. Он и не заметил, как она подошла, а наверняка она стояла рядом с ним, пока Алмазов говорил тост.
Выглядела Вера, как всегда, неподражаемо. Она приехала в Омск с одним небольшим чемоданом, а теперь у нее появился вечерний наряд. Кажется, Щербатов узнал узор портьеры из их квартиры в ткани ее платья.
Даже в разгар революционных потрясений Вера Щербатова неизменно выглядела так, будто к ее услугам были лучшие модистки Парижа. Элегантность была присуща ей с ранней юности. Тонкие черты лица, широко расставленные глаза, нежная линия шеи. Темные волосы собраны в высокую пышную прическу, подчеркивая царственную посадку головы. В ушах Вера носила серьги с дешевым лазуритом — немногое оставшееся от родителей серебро давно обменяно на хлеб — но они оттеняли блеск ее глаз так, что, кажется, и с бриллиантами она не могла быть краше.
И все же Щербатова коробили явные знаки бедности в ее облике. Ведь это его вина, что его единственный родной человек живет в шаге от нищеты. Для себя полковник хотел немногого, но Вера, конечно, должна получать только самое лучшее. И Щербатов надеялся, что скоро сможет обеспечить уровень жизни, который ей подобает.
— Спаси же меня от дамского общества, дорогой брат, — негромко сказала ему Вера, не переставая ослепительно улыбаться. — Их послушать — Гражданская война затеяна для того лишь, чтоб эти курицы могли снова пить шампанское и обливаться французскими духами.
Оркестранты вернулись на свои места после перерыва. Дамы и девицы начали было оглядывать залу в поисках кавалеров. Но с первых аккордов стало ясно, что с танцами придется обождать. Оркестр заиграл гимн Российской империи — «Боже, Царя храни».