— Проблема с атаманами в том, что ими невозможно управлять, — ответил Щербатов. — Я полностью с вами согласен, атаманщина должна быть искоренена самым решительным образом. Хоть и не тотчас же, а когда в войне с большевиками будет достигнут перелом и мы получим преимущество. А пока мы подготовим для этого почву, изыскав Новому порядку союзников во всех слоях населения. Лучшие люди страны могут и даже должны оказывать ОГП содействие в выявлении и уничтожении вредоносных элементов. Общество в тесном сотрудничестве с властью станет очищать само себя.
— То, о чем вы говорите, в народе называют «чужими руками жар загребать», — нахмурился Алмазов. — Впрочем, на войне хороши все средства. Сейчас, однако же, неподходящее место и время для обсуждения этих вопросов. Смотрите, моя дражайшая супруга ведет к вам свою очередную протеже. Будьте предельно осторожны, полковник, более двух танцев с одной барышней — и вы уже жених. Женихов теперь остро не хватает, а ваша карьера на взлете, потому невесты откроют на вас сезон охоты. Вам, вне всякого сомнения, следует жениться, но я бы рекомендовал не спешить с этим. По-настоящему хорошую партию вы сможете составить через год-другой.
— Я приму это во внимание, — ответил Щербатов и обернулся к госпоже Алмазовой и ее протеже с самой любезной улыбкой.
Протанцевав с разными барышнями четыре перемены, Щербатов нашел Веру в обществе Михайлова.
— Вот, Андрей не даст соврать, — говорила Вера, — я всегда ненавидела войну. Свою жизненную миссию я вижу в том, чтоб исцелять нанесенные войной раны.
— Вы говорите о благородном труде сестры милосердия? — улыбаясь, спросил Михайлов.
Как и многие дамы, Вера в патриотическом 1914 году окончила сестринские курсы.
— В том числе и о нем. Но мои амбиции простираются дальше того, чтоб перевязывать раны нашим доблестным воинам. Я говорю об исцелении общества.
— Вот как! И какими же, позвольте полюбопытствовать, методами вы намерены исцелять общество? — Михайлов, кажется, все еще считал разговор шуточным.
— Методики исправления и усмирения человеческой природы известны с древнейших времен, — серьезно ответила Вера. — Если мы изучим и модифицируем их с помощью достижений современной науки, они смогут стать по-настоящему эффективными, а в перспективе даже и массовыми.
— О каких методиках вы говорите?
— Я всегда живо интересовалась религиозными практиками. Знаете ли вы, что монастыри издревле были не только местом молитвы, но и тюрьмами для особо опасных или важных преступников? Иногда в них ссылали постылых жен и неудобных наследников. Иногда — убийц и насильников, людей необыкновенной жестокости и силы. Иногда — еретиков и мятежников, тех, чьи слова оказывались разрушительнее пушечных ядер. И часто эти преступники были людьми непростыми — для простых всегда существовала каторга. Они происходили из влиятельных семей либо к ним было приковано много внимания. Их необходимо было сохранить живыми и в добром здравии. Заключение в каменном мешке этому не способствует. Более свободные условия содержания могут привести к побегам или мятежам. В монастырях умеют работать с людьми так, что в скором времени они становятся смирными и безобидными.
— Неужели такие чудеса достигаются постом и молитвой?
— Постом и молитвой, в частности. В действительности там несколько более сложный комплекс воздействий. Суть его состоит в чередовании жестокости и ласки. Побои, голод, измождение и участие, доброта, принятие сменяют друг друга хаотично, без понятной объекту закономерности. Кроме того, обряды — отчитка, сугубая молитва… По существу эти техники весьма похожи на те, что практикуются сейчас гипнотизерами в месмерических салонах. Иногда применяются опиаты и другие алкалоиды. В итоге человек утрачивает собственную способность к выстраиванию логических связей и целеполаганию. Даже отчаянные бунтари становятся тише воды ниже травы.
Лицемер и манипулятор Ванька-Каин не мог более скрывать изумление. Щербатов не раз наблюдал этот эффект: отвлеченные красотой Веры мужчины не ожидают обнаружить в ней острый ум и прагматичность, граничащую с цинизмом.
— Неужели вы полагаете, — спросил наконец Михайлов, подобрав челюсть, — что Церковь согласится помогать Новому порядку в деле… как бы это назвать… умиротворения населения?
— О, вы, полагаю, даже не представляете себе, каким ценным союзником может стать для Нового порядка Русская Православная Церковь. Революционные потрясения принесли много горя и зла, однако в то же время открыли новые пути и возможности. Освободившаяся от назойливого контроля Святейшего Синода Церковь может раскрыть свой потенциал. Знаете, ведь многие, даже и внутри Церкви, согласны с мнением графа Толстого о том, что в Российской империи церковная деятельность не отвечала реальным потребностям общества. Возможно, пришло время, когда любовь должна из слов претвориться в действие.