— Парень немного зол на тебя за то, что ты убил его старика, — объяснил Гуннар.
Грей развернулся и пошел прочь, оставив меня перед выбором, кому доверять. Мы с Гуннаром много раз совместно работали. Он нравился мне больше, чем все остальные. Но Грей мой брат, к тому же он вспыльчивый подросток, потерявший отца и клуб.
— Проклятье, — пробормотал я.
Сделав еще один глубокий вдох, я выбрал левую дорожку и завел байк. Мое сердце забилось, как у дикой лошади, когда шины коснулись почвы, и я практически затаил дыхание на протяжении всего пути до подъездной дорожки, где меня ждал Гуннар с пистолетом в руке.
Я рассмеялся, остановившись, переполненный облегчением от того, что меня не разорвало на мелкие кусочки.
— Заглуши двигатель, — приказал Гуннар, все еще держа пистолет направленным на мою голову.
Я сделал, как он сказал, и поднял руки над головой с кривой улыбкой.
— Да ладно, Гуннар. Мы не враги. Я ничего не имею против тебя. Я не убивал тебя. А ты не убивал меня. Считаю, мы квитом.
— Ты уничтожил клуб, — пробормотал Гуннар, ткнув пальцем в эмблему «Тартара» на груди. — Или ты забыл?
— Я ничего не уничтожал. Это сделал Эрл, когда начал пытать Марселлу. Все превратилось в неразбериху. Он сбился с пути. Ты это знаешь, и многие из Кочевников тоже. Поэтому они и ушли в первую очередь.
Гуннар смотрел на меня.
— Я не стану говорить, что тебе следовало поговорить с Эрлом, потому что мы оба знаем, чем бы это закончилось. Но ты мог бы выставить себя на голосование в качестве нового президента.
— Большинство мужчин, которые остались в клубе, были преданы Эрлу. Именно поэтому они остались и не стали Кочевниками. Я бы не победил, и тогда Эрл точно убил бы меня. В конце концов, он хотел моей смерти. Он пытался прикончить меня первым, так что я не расстроен, что убил его.
Гуннар пожал плечами.
— Отделение тоже мертво.
— Не обязательно. Ты и другие Кочевники могли бы создать все заново, с теми идеалами, которые были раньше. Братство и свобода. А не деньги, месть и наркотики.
Часть первоначального отделения «Тартара» все еще находилась в Техасе, а несколько небольших отделений были разбросаны по всему Восточному побережью. Но сердцем «Тартара» всегда было главное отделение Эрла, которое последовало за ним из Техаса в Джерси.
— И кто должен стать президентом? Грей? — он насмехался. — Он еще пацан.
— Он слишком молод, — согласился я. — Ты мог бы выполнять эту работу, пока Грей не будет готов взять на себя ответственность.
Гуннар улыбнулся.
— Я не лидер. И не хочу указывать этим парням, что делать. Мне просто хочется кататься на байке, пить пиво и хорошо проводить время со своими братьями. И ничего больше.
— Тогда выбери кого-нибудь другого. Как насчет Роланда? У него хорошие связи, и он всем нравится.
Роланд был одним из последних, кто стал Кочевником. Мы с ним хорошо ладили.
— Он всем нравится, ты сам это сказал. Ты когда-нибудь видел президента, который заслужил уважение банды байкеров тем, что был хорошим?
Я кивнул на пистолет в руке Гуннара.
— Может, уберешь его? Как я уже сказал, я пришел с миром. Вы не те люди, к которым у меня есть претензии.
— Так ты все еще на охоте?
— Не на охоте, но я присматриваю за старой командой Эрла. Мне не нужны неприятности, но я не стану ждать, пока их принесут к моему порогу.
— Ты имеешь в виду к порогу твоей девушки?
Я не подтвердил и не опроверг это, но Гуннар рассмеялся.
— Черт, она держит тебя за яйца.
— Как Барб держит твои.
Гуннар пожал плечами.
— Барб знает свое место в клубной жизни. А твоя девчонка нет. Тебе придется отказаться от жизни, к которой ты привык, от жизни, которой ты поклялся. Она не будет Старушкой.
— Она та, кем она является, а я тот, кем я являюсь. Мы можем оставаться теми, кто мы есть, и все равно быть вместе.
— Уверен? Я не вижу, чтобы ты трахал других или гонял на байке всю ночь напролёт, будучи комнатной собачкой ее старика.
— Я не буду ничьей комнатной собачкой, и не похоже, что ты давненько трахаешься с кем-то еще, кроме Барб.
Гуннар погрозил мне.
Я знал, что у него есть веские основания. Моя жизнь кардинально изменится, когда мы с Марселлой воссоединимся. Она уже изменилась в тот момент, когда я предал свой клуб и убил Эрла. Я еще не знал, как все сложится, как будет выглядеть наша жизнь через пять лет, но я знал, что хочу быть с Марселлой. Это все еще была шокирующая мысль, о которой я никогда не задумывался. Но Марселла изменила все, в какой-то степени даже меня самого.