Иногда хочется спускать по ступенькам навстречу вечной тьме. Мне кажется, что она ждёт всех нас, хотя приходится усиленно прятать страх под одеялом и бить сверху кулаками. Бить его до тех пор, пока не образуется травма в черепе. На этом этаже однажды застрелился пьяница. Кто его убил: делирий или дробь?
Мозги расползлись по углу и смешались с мочой, копившейся здесь уже давно. Приятно смотреть, как бездомная собака аккуратно слизывает всё это. Ей так мало достаётся в этой жизни. А лестница всё так и тянет меня вниз…
Приятно слышать звуки тяжёлой ссоры за окном, это так здорово понимать, что разрушается ещё одна пара ленточных червей. Он приходит домой под солями и лезет ей под юбку, а она не хочет пускать его разлагающийся плод похоти в себя.
В её животе уже давно живёт что-то и злость одним ударом в живот заставляет срыгнуть это. Прямо ему в лицо.
Как хорошо смотреть на процесс убийства очередного жука, которого я с радостью давлю своим большим пальцем. Вот бы иметь возможность раздавить так и остальных. Может ты откроешь мне, девочка? Пустишь в свой изумрудный город. Хотел бы знать, что конец уже рядом. В том мире, где живу я, только готовность к концу и радует мою худую и бледную плоть.
Очередной выблядок устроил пожар на этом этаже, скоро огонь накроет своим одеялом всех замерзающих. Девочка, ты теперь будешь гореть, а в таком случае и я оттаю.
Восьмой этаж.
Она в очередной раз снимается в ролике с животными. Ей так хочется помогать больным детям, что она продаёт своё тело на потеху публике. Деньги идут на еду и игрушки для детского дома. Мне хорошо здесь. Радостно знать, что в квартире с горами мусора умерла старушка. У неё не было семьи или близких, так что её тело будет разлагаться вместе с тем барахлом, что она сюда натащила. Плоть почернеет и покроется струпьями, лицо прогниёт до самой улыбки смерти, а оттуда неуклюже побегут тараканы. Иногда я ел тараканов и слушал их хруст у себя в ушах.
В одной из квартир подросток потихоньку травит свою мать крысиным ядом.
Она парализована и не может сама вставать, а он небольшими порциями сыпет в её еду отраву. У неё уже начал покрываться язвами желудок, гнилостный запах доходит и до лестничной клетки. Это вызывает у меня бурный прилив сил. Я здесь чувствую себя как дома. Многодетная семья восклицает диким визгом. Братья в очередной раз издеваются над своей сестрой. Они связали её и теперь льют на лицо бедняжки воск. С каждым куском воска отходит и часть её самости.
Здоровье проходит сквозь мясорубку и сыпется ядерными изотопами с неба. Эта стадия доведёт её до состояния ходячего трупа. Будет казаться, что она ещё жива.
Но со смертью мозга всем нам придётся покинуть насиженные места и отправиться покорять новые рубежи. Возможно, что мы будем погружаться все глубже. Видеть, как кто-то согревается сжиганием братьев своих меньших. Они корчатся и бегают по кругу от боли. Кому-то от всего этого становится смешно.
На моих глазах человек обливается бензином из советского тазика. Холодно настолько, что сепсис жрёт тело в приступе очередной булимии. А потом все клетки будут мыльным пузырями лопаться и оседать на стенах. Вот бы эту кровь вобрал в себя клещ и передал её мне. Танец с энцефалитом воспалил бы связки моего мозга и мне пришлось бы танцевать до самого заката человечества.
Шаг первый.
Вместе с горящим человеком спускаемся в самый низ и видим лучшие проявления души человека. Шизуха молниеносно сожрала одного из жильцов этого дома и позволила ему разделаться со своей семьей. Так было отрадно, так легко, что голова сама отделилась от тела и вызвала рефлекторный крик у паука с человеческой головой.
Он полз по перилам и вибрировал в такт с умирающей рысью, которая проиграла свой очередной бой гремучей змее. Нет девиации в том, что на этом этаже царит разврат и содомия.
Кто-то делает дырки в глазах и вставляет туда половой член, а некоторые умудряются поместить венчик от блендера во влагалище. Им ведь уже некуда девать трупы и поэтому они копятся здесь. Постепенно всё начинает заполняться водой и люди в водолазных костюмах активно светят своими большими глазами в потухшие источники света.
На этой глубине идёт аморфный дознавательный процесс. Они пытаются поместить всё знание в границы одного шаблона: «в ушах вой тупой бляди. Что? Глазам не верю, но её гангрена стала явной. Шавка ты подзаборная, ну чего ты ноешь? 1:0 же. Он бьёт тебя и бросит после этого. Это же любовь, нет? Молчи, паскуда ёбаная. Жри таблетки, блядь. Пихай в себя до тех пор, пока не будешь блевать кровью.