Администратор грубо схватил Джозефину и оттащил в сторону.
— Ты что, с ума сошла?
— Отпусти меня!
— Сейчас же успокойся!
— Ты мне не указ!
Ансельмо посмотрел ей в глаза и медленно процедил:
— Еще никто не разговаривал со мной таким тоном. Предупреждаю, что от тебя я этого не потерплю, Джозефина!
Он произнес это без крика. Казалось, он даже не рассердился, и все же девушка, сама не зная почему, вдруг испугалась и отступила. Администратор обернулся к племяннику.
— Она станет с тобой как шелковая, и очень быстро!
Пьетро был поражен при виде заплаканной Джозефины.
— Джозефина мио[15], что с тобой?
— Оставь хоть ты меня в покое! Вы, мужчины, все отвратительные!
— Ma que! Неужели кто-то посмел к тебе полезть?
— Да нет же, наоборот! Этот Фортунато хуже сухого пня! Иногда мне даже кажется, что он совсем не мужчина! Он меня ни разу не захотел поцеловать!
— Тогда он просто больной! Не обращай внимания, вся семья этих Маринео гроша ломаного не стоит! Фортунато — ничтожество! Хуже чем ничтожество! Несчастный человечек, который мечтает только о том, как бы ему подцепить богатую клиентку и жить на ее денежки! Мерзавец, вот он кто, твой Фортунато!
— И тебе не стыдно, Пьетро, так говорить о парне, который лучше тебя в тысячу раз?
— Но ты же только что говорила, что…
— О Фортунато я могу говорить все что захочу, а у тебя нет такого права!
— Но ведь я люблю тебя, Джозефина, ты же знаешь!
— Ну и что? Да ты для меня самый последний из всех мужчин на свете, понял?
— Смотри у меня, Джозефина!
— На что мне смотреть, ничтожество?
— Я не позволю тебе любить другого!
— А что ты можешь сделать?
— А вот что!
Лифтер вынул из-за пояса нож. Джозефина посмотрела на его лезвие и почти что нежно прошептала:
— И ты сможешь меня убить, Пьетро?
— Я не смог бы смириться с мыслью, что ты можешь быть с другим…
— Тогда, может быть, лучше убить этого другого, а?
— Для тебя я сделаю и это, если попросишь!
— Обещаешь?
— Обещаю!
Рядом с ними вырос полицейский.
— Отдайте мне этот нож, я его изымаю!
— Ma que! Имею я право…
— Отдайте мне этот нож, иначе я могу рассердиться по-настоящему!
Ворча, Пьетро подчинился, а Джозефина презрительно взглянула на него.
— И он еще считает себя мужчиной!
— Джозефина…
Он собирался ее догнать, но его задержал инспектор.
— Вы что, сошли с ума? Разве вы не видите, что она вас не любит? Сердце девушек нельзя завоевывать силой! Оставьте ее в покое! Ни одна девушка на свете не заслуживает того, чтобы из-за нее так теряли голову, и особенно того, чтобы из-за нее шли в тюрьму.
— Почему — в тюрьму?
— Я слышал, как вы только что говорили, что, если понадобится, вы убьете каждого, на кого она укажет. И я вам советую поостеречься!
— А знаете, что я могу вам посоветовать?
— Ладно! И все же примите к сведению: вы находитесь у меня в поле зрения, так что постарайтесь ничего такого не совершать; один неверный шаг, и я вас заберу к себе!
Пока они говорили, Ансельмо догнал Джозефину.
— Чего ты так набросилась на этого несчастного Пьетро?
— Он мне надоел! Вы все мне надоели!
— И я тоже?
— И ты тоже!
— Что ты себе вообразила?
— Мне нечего воображать! Ты думаешь, я не могу понять того, что говорят твои глаза и что значат твои руки, которые ты суешь всюду, куда не следует? По ночам я слышу, как ты ходишь у моей двери. Но я никогда не забываю хорошенько ее запереть на ключ!
— Ладно же, Джозефина! Если ты продолжаешь разговаривать со мной таким тоном, я пойду к дону Паскуале и скажу ему, что ты начинаешь представлять собой опасность для спокойной жизни в «Ла Каза Гранде»!
Джозефина продемонстрировала вульгарный жест, чтобы показать, что она думает о директоре, и уточнила свою мысль вслух:
— Если дон Паскуале всегда бегает так же быстро, то тогда когда я его позову, он сможет выиграть на Олимпийских играх!
Дон Паскуале, которому администратор сообщил мнение горничной, пожаловался донне Империи, которая вызвала девушку к себе. Из всех, кто работал в «Ла Каза Гранде», лишь одной маме Фортунато удавалось укротить норовистую дочь Пампарато. Сидя перед кастеляншей и держа руки на коленях, та ожидала очередного выговора. Но Империя сбила ее с толку не имеющим отношения к делу замечанием.