— Если бы вы знали, как я волновалась? Вы все не возвращались, и я было подумала, что вы не придете ко времени.
— Вы меня удивляете, Люси! Как вы могли подумать, что человек, всю жизнь соблюдавший точное расписание, мог позабыть о времени?
— Простите, дорогой.
— Ладно, на этот раз прощаю.
Миссис Рэдсток настолько была поглощена желанием поскорее прочесть письмо гостям, что за столом едва не подавилась кексом и не обожглась чаем. С большим трудом она заставила себя дождаться условного сигнала мужа. Когда все пирожные, наконец, были съедены, а в чайнике не осталось больше заварки, Рэдсток подмигнул жене, которая, стараясь сохранить как можно более естественный вид, как бы невзначай сказала:
— Мы наконец-то получили письмо от Сьюзэн.
Гарриет, у которой от нетерпения появился блеск в глазах, спросила:
— И что же она пишет?
Люси не стала торопиться с ответом, чтобы как можно дольше продлить этот единственный в жизни момент.
— Так вот! Имею честь вам сообщить, что наша дочь сдала все экзамены и вскоре станет государственной служащей Ее Величества, как прежде и ее дорогой папа!
Счастливые родители начали принимать поздравления. Женщины расцеловались, мужчины пожали друг другу руки, и в доме установилась атмосфера всеобщей радости, которая продолжалась до того момента, пока миссис Тетбери вдруг не упала на стул, заливаясь слезами. Все присутствующие бросились к ней, наперебой расспрашивая о здоровье. Кто-то даже захотел было помочь ей расстегнуть чересчур плотный корсаж, но, в конце концов, она всех успокоила, когда ей удалось вымолвить в паузе между рыданиями:
— Мне так бы хотелось, чтобы и у меня была бы такая же дочь, как у вас…
Все с облегчением вздохнули. Это была обычная для нее истерика. Чтобы как-то ее успокоить, Люси сказала, что их семьи настолько были связаны дружескими узами, что дочь одной из них как бы естественно становилась дочерью другой семьи. На это Гарриет ответила, что Небо, должно быть, за что-то на нее разгневалось, поскольку лишило ее самых простых радостей жизни, и, кроме того, с самого рождения она испытывала на себе какое-то проклятие. Ей пробовали возражать, но она впала в такую мрачную меланхолию, из которой никому не удавалось ее вывести. Таким образом, пришлось подождать, пока печаль миссис Тетбери не пройдет, и лишь тогда Рэдсток, каким-то чудом уловив паузу в потоке ее бесконечных жалоб, торжественно, как это делают перед выносом невиданных доселе блюд, объявил:
— Там еще есть постскриптум! Прочтите нам постскриптум, Люси.
Дрожа от охватившего ее чувства гордости, она прочла:
«Постскриптум: Экзамен по итальянскому языку я сдала лучше всех».
На какое-то время воцарилось молчание, во время которого Рэдстоки продолжали ощущать прилив гордости, миссис Тетбери перестала рыдать из-за начавшегося у нее процесса интенсивного мышления, а ее муж что-то мычал, словно бык в стойле. Гарриет, наконец, оторвалась от своих глубоких размышлений и спросила:
— Так значит, Сьюзэн говорит по-итальянски?
Люси, не сразу поняв, в чем дело, с некоторым раздражением ответила:
— Но вы же слышали? Она лучше всех сдала экзамен!
— Да, но зачем ей понадобилось изучать итальянский язык?
Этот странный вопрос застал родителей девушки врасплох.
Генри недоумевая переглянулся с женой. Выйдя из своей нирваны, Дэвид сказал:
— Вероятно, потому, что это ей нравится.
Гарриет продолжала настаивать с прежним глупым любопытством:
— Хорошо, но почему ей нравится именно этот язык?
Рэдсток терпеть не мог ситуаций, когда он не мог дать ответа на заданный вопрос, и миссис Тетбери всерьез начала его раздражать. Люси, пытаясь предотвратить зарождавшийся конфликт, предложила свое мнение:
— Возможно, она считает его красивым?
Ее муж пожал плечами.
— Как вы могли такое сказать, Люси? Какой язык может считаться красивым, когда мы имеем счастье говорить на самом красивом языке в мире?! Кроме того, не могли бы вы мне сказать, на каком языке писал свои произведения Шекспир?
— Думаю, на английском?
— Так вот! Если самый великий писатель в мире выбрал для своих произведений английский язык, значит — он самый красивый в мире! И никто не сможет доказать мне, что это не так!
К несчастью, Гарриет продолжала задавать свои глупые вопросы:
— Возможно, Сьюзэн познакомилась с красивым молодым итальянцем?
Генри очень сухо ответил:
— Осторожно, миссис Тетбери! Вы оскорбляете мою дочь! Кажется, с помощью присутствующей здесь моей супруги я воспитал ее достаточно хорошо для того, чтобы она могла выйти замуж, не спросив родительского разрешения!