– Наш пиит гильзы и снаряда явно в ударе сегодня. Ладно. Прощаю. А наши, что? На непотребство сие глядючи…
– Ну, пока до большинства доходило, что к чему, а у душки барона Фредерикса усы от бровей опускались к горизонту, адмирал Дубасов нашелся, и напряжение немой сцены разрядил. Коротко и емко: «Погибаю, но не сдаюсь. Это по-русски!»
Тирпиц, надо отдать должное, подачу принял и виртуозно перевел сие дело в шутку, так что через минуту хохотали все, включая обоих императоров. Да тут еще Чибисов ваш жару поддал. Не понял, что к чему, и кинулся Вас спасать от немцев. Насилу удержали, чтоб глупостей не наделал.
В итоге, Государь повелел препроводить Вас в великокняжеский вагон. А когда уже собирались ехать, неприятность с кайзером и приключилась. Ухо прострелило. Причем, так сильно, что к нему сразу все доктора сбежались, включая нашего Банщикова. Думали, рядили, и, в конце концов, немцы решили, что их Императору с растроенным здоровьем лучше долгого вояжа не предпринимать. Он побрыкался, для вида. Но в итоге, с дочерью, генералами и изрядной частью свиты, через Питер отбыл восвояси.
Однако, принц Генрих, два сына Вильгельма – наследник и Адальберт, адмиралы Тирпиц, Бюшель и с ними еще человек двадцать германцев, едут с нами. А потом, как и планировалось – в Циндао. Кстати, среди них есть дамы, из которых две – сёстры Крупп.
– Ничего себе. И что этих мадмуазелей на Дальний Восток тянет?
– Старшую, похоже, не что, а кто.
– Вот, даже как?
– А всем остальным крупповцам, как мы поняли, не терпится посмотреть крепости, вооружением которых им, возможно, предстоит заняться. Во всяком случае, Дубасов на тему бронебашен обмолвился.
– Разумно… Кстати, «кто»? Это Вы на Луцкого намекаете? Он с нами?
– А Вы откуда знаете, Всеволод Федорович? Хотя, понятно. У немцев же это дельце прямо на языке висит. А так… да, он с нами едет, адмирал Дубасов настоял, – опередив Гревеница, протараторил Беренс.
– Слухами земля полнится, – отшутился Петрович, – Извините Владимир Евгеньевич, мы Вас перебили…
– Решение эскулапов вылилось в половину дня суматохи, переносы багажа и утряску народа по новым местам. Вы про Банщикова нас не спрашивали? Докладываю: Михаила Лаврентьевича, как лечащего врача, ведущего кайзеру курс терапии, Государь отправил с ним. В Питер отбыли Великий князь Михаил Александрович, Василий Александрович Балк и его морпехи. Так что из «варяжских» здесь остались только Вы с Беренсом. И Ваш верный Тихон.
По сведениям, достойным доверия, Государь на все время своего вояжа возложил на брата бремя регентства. Как нами было замечено по общему восторженному состоянию Михаила Александровича, которому дозволили сначала сопроводить некую юную, и не по годам привлекательную особу императорско-королевских кровей, до Варшавы, сия тяжкая ответственность Его Императорское Высочество совершенно не тяготила. Так что судов-пересудов и на эту тему идет предостаточно…
– Но, господа, попрошу – давайте не в нашем кругу. Хорошо?
– Как прикажите. Только…
– Никаких «только». Завидовать разрешаю. Молча. Даст Бог, если все сладится, кому – счастье, а кому, и нам с вами в том числе, большущее государственное дело. Меньше толковищ, меньше сглазу. Поняли? Или в отношении сближения с немцами у кого-то из вас предубеждения имеются?
– Угу. Поняли…
– Предубеждений-то нет, но вопросы некоторые есть.
– Что-то не вижу радости и лихости, господа капитаны. Потерпите немного. Скоро всю военную бухгалтерию подобьем, вздохнем свободнее. И у вас времени побольше для личной жизни появится. Обещаю, – улыбнулся Руднев, – По «германскому вопросу». Будь по-вашему: обсудим, что к чему и почему. Отдельно посидим, обстоятельно потолкуем. Я знаю, что не все на флоте с моим «германизмом» согласны. А тема это очень серьезная. И недопонимания тут быть не должно. На все ваши вопросы отвечу. Если не помру сегодня.
Все, мои хорошие, ступайте пока. Я же отлежусь немножко.
Отпуская своих «молодых львов», он чувствовал себя неважно: последствия перепоя сказывались конкретно. И узрев состояние подопечного, Тихон тотчас напоил его какой-то горечью, отчего мысли стали понемногу путаться, голова отяжелела, и неожиданно для себя, Петрович провалился в крепкий, здоровый сон, начисто лишенный сновидений…
Итак, волею обстоятельств, он оставался с Государем один на один. И не только с ним. Впереди его ожидало неизбежное общение с Дубасовым, Луцким, Великим князем Александром Михайловичем и продолжение их разговоров с Тирпицем.