– Танцуют… – грубо выругался Стессель. – Японцев прозевали за танцами, шаркуны паркетные!
В штабе Стессель застал Рознатовского и Дмитриевского. Вполне войдя уже в роль полководца, генерал поздравил их с началом военных действий и, заметив волнение своего начальника штаба, сухо сказал ему:
– Ваше превосходительство, теперь не время нервничать, когда коварный враг напал на русскую твердыню на Дальнем Востоке. Возьмите себя в руки.
Было ровно два часа ночи.
Вечеринка у Белого сильно затянулась. После ужина, несмотря на поздний час, молодежь продолжала усердно отплясывать, а старшие все еще хлопали картами по зеленому сукну. Тахателов, соскучившись за картами, присоединился к танцующим, возбуждая общее веселье своей неповоротливой огромной фигурой. Подпевая самому себе, полковник пытался танцевать кавказскую лезгинку с младшей дочерью Белого семнадцатилетней Варей[24].
– Эх, зурнача нет. Я бы вам показал, как наурскую танцуют! Варя, невеста моя, достань ноты для лезгинки, сейчас женюсь, – смеялся полковник.
Варя, живая, веселая вертушка с остреньким личиком, в ответ громко смеялась, показывая ровные белые зубы. За лезгинкой последовала мазурка, в которой во всем блеске проявил себя Юницкий, награжденный бурными аплодисментами присутствующих.
Телефонный звонок из штаба крепости со срочным вызовом Белого к Стесселю переполошил всех.
Было ясно, что произошло что-то экстраординарное, если Стессель бодрствовал среди ночи.
Подоспевший в это время из штаба пакет разъяснил все. Сразу приняв официальный тон. Белый громко обратился к своим гостям:
– Господа офицеры! Японцы совершили дерзкое нападение на наш флот в Чемульпо и Артуре. Война началась. Прощу вас немедленно отправиться по своим частям
Офицеры дружно щелкнули шпорами и стали спешно прощаться. Дамы взволнованно зажужжали, обсуждая страшную новость.
В штаб Стесселя вскоре собрались: высокий, мумиеобразный начальник Четвертой Восточносибирской стрелковой дивизии генерал-майор Фок, всегда добродушно улыбающийся, неизменно спокойный и уравновешенный начальник вновь формируемой Седьмой Восточносибирской стрелковой дивизии генерал-майор Кондратенко, генерал-майор Белый и, наконец, неизменный ротмистр Водяга.
Стессель прочитал собравшимся сообщение штаба наместника и предложил высказаться. Первым заговорил Кондратенко.
– Надо не говорить, а действовать. Поднять полки по тревоге и направить их в пункты, намечаемые мобилизационным планом, – коротко произнес он.
– В том-то и беда, что у нас мобилизационного плана до сих пор нет, – возразил Рознатовский.
– То есть как это нет? – изумился Кондратенко. – Крепость существует шестой год, а мобилизационный план до сих пор не разработан?
– Сколько раз говорил я вам, Владимир Семенович, чтобы вы поторопились с составлением мобилизационного плана. Безобразие это нетерпимо дальше! – накинулся Стессель на Рознатовского.
– Но, ваше превосходительство, я вам три варианта докладывал, а вы не удосужились их рассмотреть и утвердить, – отпарировал Рознатовский.
– Теперь не время для споров. Надо срочно наметить план обороны крепости и всего Квантунского полуострова, – оборвал его Стессель.
– Моя бригада разбросана в Дальнем, Цзинджоу[25], Артуре и у железнодорожной станции Нанталин, – начал Фок. – Ее необходимо срочно сосредоточить в одном месте, полагал бы, или в Артуре для защиты крепости, или у Нангалина, как узловой станции, откуда полки легко могут быть переброшены по любому направлению.
– Мы не знаем, где японцы, – заметил Дмитриевский, – быть может, они уже высаживают на побережье десант, связь у нас по берегу плохая.
Упоминание о десанте вновь повергло Стесселя в панику. Он вскочил с места.
– Четвертую дивизию надо не сосредоточивать, а рассыпать по всему берегу для наблюдения за морем, Седьмую дивизию, как еще не вполне укомплектованную, оставить в Артуре или двинуть поблизости – в Голубиную бухту или в бухту Луизы. Нет, лучше двинуть лишь одну бригаду туда, а другую сосредоточить при штабе крепости; Роман Исидорович, я вас прошу остаться при мне. С уходящими полками направьте генерала Горбатовского.
Приняв это решение, Стессель немного успокоился. Наличие целой бригады в непосредственной близости к его штабу и присутствие Кондратенко, успокоительно действующего на него, придало ему бодрости.
– Где же начальник инженеров крепости полковник Григоренко[26]? – вдруг спохватился Стессель. – Я хочу знать, в каком состоянии находится сухопутная оборона крепости.
– Я его вызвал в штаб, но его не застали дома, верно, где-либо в городе на именинах застрял, – доложил Дмитриевский.
– Черт знает что такое! Враг у ворот крепости, а как дело обстоит с сухопутной обороной – неизвестно. Роман Исидорович, быть может, вы знаете, как идет постройка сухопутных фортов и батарей? – спросил Стессель. – Григоренко я целую вечность не видел. Он ко мне только за деньгами является, а я ему не – даю, больно много тратит, их.
– И напрасно, ваше превосходительство. У Григоренко не хватает денег для расчета с рабочими-китайцами, и постройка чего-то да стоит. С положением на сухопутных фортах я знаком хорошо. Недавно сам с Григоренко объезжал работы. Положение там очень плохое. Готов, да и то далеко не совсем, лишь один форт номер два, но и на нем еще артиллерийские позиции не оборудованы. На фортах номер один и номер три ведутся еще только земляные работы. Работы там не меньше чем на три-четыре месяца. Форт номер четыре лишь разбивается на местности, к работам на фортах номер пять и номер шесть и на всех промежуточных батареях и укреплениях еще не приступали. Так что сухопутной обороны в настоящий момент фактически не существует, – резюмировал свой доклад Кондратенко;
– Что же инженеры четыре года делали? – кричал Стессель.
– Инженеры дома в Новом городе себе строили, на это и деньги ушли, – буркнул Фок.
– Береговые укрепления закончены. Сооружены двадцать две батареи. Очевидно, инженеры этим и занимались, – заметил Белый.
– Кроме того, крепостные артиллеристы уверяют, что у них и людей для обслуживания сухопутного фронта нет, – вставил Дмитриевский.
– Совершенно верно, – подтвердил Белый. – В конце января из Варшавы к нам должен отправиться вновь сформированный Третий батальон, но едва ли раньше марта он будет здесь. Без него людей у меня не хватит.
– Не оставить ли в таком случае полки Четвертой дивизии в Артуре? – предложил Рознатовский.
– Ни в коем случае, – горячо запротестовал Стессель. – Нельзя допустить высадки японцев где-либо на Квантуне. Для этого необходимо везде быть готовыми к отражению десанта.
– Я считаю, что опасность десанта явно преувеличивается, – спокойным тоном сказал Кондратенко. – Морской десант на неприятельскую территорию очень трудная вообще операция. При наличии же зимней штормовой погоды и пусть ослабленного, но все же еще боеспособного флота десант для японцев может кончиться катастрофой. Едва ли они в ближайшее время рискнут на него, но все же следует иметь в виду эту возможность. Наблюдать за морем необходимо.
– Что же мне делать? – не унимался Фок.
– Тебе дана задача – охранять берег, сам думай, как ее лучше выполнить, – уже миролюбиво промолвил Стессель.
– Хороша задача – охранять двести верст берега. При этом еще немедленно, по тревоге, среди ночи, неизвестно где, – недовольно ворчал Фок, поднимаясь с места.
– А вам ясна задача, Роман Исидорович?
– Вполне. Разрешите уйти? – откланялся Кондратенко.
За ним последовал и Фок. Белый также стал прощаться.
Ржавая военная машина Порт-Артура заработала. Поднятые по тревоге части двигались в разных направлениях по улицам города. Вновь сформированные полки Седьмой дивизии впопыхах забыли захватить боевые патроны; не зная города, полки путались в темноте, попадали не туда, куда надо, сбивая с толку себя и других; конные ординарцы скакали с различными приказаниями и путали части, внося еще большую суматоху в общий беспорядок. Полки столпились на улицах и площадях, отчаявшись до рассвета разобраться во всем этом сумбуре.
[24]
[25]
[26]