Вскоре раздался новый взрыв, но не такой сильный, как на "Петропавловске". Началась стрельба. Я поднялся на палубу и увидел, что броненосец "Победа" имеет большой крен и около него облако от взрыва поднималось вверх. На взорванном броненосце приготовляли к спуску шлюпки, стреляли в воду из мелких орудий; некоторые суда следовали этому примеру. Получилось впечатление, что на рейде происходит атака на наши суда подводной лодкой.
Мы вошли в гавань. Уменьшив ход и маневрируя, подошли к нашей стоянке и быстро ошвартовались. На набережную прибыл медицинский персонал с носилками и колясками и приступил к работе под руководством флагманского врача Бунге.
4. ГИБЕЛЬ ЯПОНСКИХ БРОНЕНОСЦЕВ "ХАТСУЗЕ" И "ИОШИМО"
1-го мая около 4 час. пополудни минный транспорт "Амур" под командой капитана 2 ранга Ф. Н. Иванова, поставил минное заграждение как раз на том месте, где большие неприятельские корабли каждый день утром и вечером встречались, держа блокаду перед Порт-Артуром.
Незадолго до этого выхода, Иванов сам ходил на Золотую Гору наблюдать это движение неприятельских судов. Он убедился, что курс неприятельских кораблей всегда одинаков, и, проложив его на карте, выяснил, что он находится перед Артуром в 11 милях.
Контр-адмирал Витгефт, руководствуясь {185} международным правом, указал произвести эту постановку не дальше 8 миль.
Капитан 2 р. Иванов, находясь в море, решил взять на себя ответственность и, пользуясь туманом, поставил в 11 милях от Артура 50 мин поперек курса неприятельских судов. Неприятель в это время был вне тумана, т. е. за туманной полосой и не заметил "Амура", возвращавшегося после постановки мин в Порт-Артур. Наблюдатели с Ляотешана ясно видели туманную полосу, разделявшую японские суда от "Амура", и опасались, что если туман рассеется, то неприятель поймет, для чего выходил в море минный заградитель.
Когда Иванов, возвратясь с постановки мин, доложил о ней адмиралу Витгефту, последний остался очень недоволен. Кап. Иванов объяснил, что он не так понял отданное приказание и должен был руководствоваться в море своими соображениями относительно постановки мин, тем более, что еще находился в присутствии неприятеля.
На другой день на Золотой Горе поднялся сигнал:
"Японский броненосец "Иошимо" взорвался".
Командиры нашего 1 отряда решили, не ожидая приказания, разводить пары. Воодушевление охватило всех, а также стремление выйти в море, чтобы атаковать взорванный неприятельский броненосец. Все восхищались действием кап. 2 р. Иванова, которое было возмездием за "Петропавловск".
Вскоре после этого сигнала, флот был снова извещен, что второй японский броненосец "Хатсузе" взорвался и затонул немедленно. Громкое "ура" с чувством восторга и энтузиазма кричали все команды на судах.
Адмирал Витгефт сигналом поздравил командира "Амура" с полным успехом, и нам было приказано приготовиться к походу. После полудня мы вышли на внешний рейд и построились в кильватер.
Второй отряд миноносцев тоже в скором времени вышел, но пошел отдельно от нас. Мы шли к взорванному броненосцу "Иошимо", который был виден с рейда накренившимся довольно сильно, имея по сторонам два {186} крейсера. Он уходил в море и ход его был небольшой,. но на довольно большом расстоянии от места, где произошли взрывы и потопление "Хатсузе". Вскоре мы подошли к этому месту и увидели какой-то плавающий большой предмет, похожий на плот; передовой миноносец открыл по нем огонь, но вскоре прекратил.
На горизонте показались другие неприятельские корабли и от них отделился крейсер, который быстро шел к нам навстречу, чтобы преградить нам дальнейшее следование, и открыл огонь. Мы повернули на обратный курс последовательно. Снаряды этого крейсера, хотя и делали недолеты, но ложились недалеко.
Второй отряд миноносцев присоединился к нам и шел параллельно, также в строе кильватера, но с левой стороны. На горизонте уже показалось несколько неприятельских кораблей, идущих на поддержку атакующего нас крейсера. Таким образом попытка атаковать подорванный "Иошимо" оказалась неудачной. Японский крейсер преследовал нас до тех пор, пока по нем не начали стрелять береговые батареи. Наши крейсера не вышли нас поддержать, а мы сами, около 5 час. вечера, получив от адмирала извещение, что он выражает нам свое удовольствие и приказ войти в гавань, вернулись в Артур.
На другой день мы узнали, что подорванный броненосец "Иошимо" не дошел до своей базы и вечером в воскресенье, утонул. Таким образом, японцы потеряли, два броненосца благодаря сообразительности и принятия на себя ответственности "по-суворовски" капитана 2 р. Иванова.
Капитан 1 ранга
А. А. Воробьев
{187}
КАПИТАН 2 РАНГА МЯКИШЕВ
Считаю своим священным долгом посвятить несколько строк памяти флагманского артиллерийского офицера кап. 2 р. А. К. Мякишева, погибшего на "Петропавловске", имя которого поросло травой забвения.
Немного непропорционально-большая, но превосходно вылепленная голова с тонкими чертами лица, большим открытым лбом и лучистыми проницательными глазами, откинуто посаженная на небольшом, худеньком нервном тельце, как бы приподнимаемом вздернутыми плечами; тихий, но ясный голос, необычайная точность выражений, редкая скромность в манере держать себя, - вот что крепко запечатлелось в моей памяти.
Молодые офицеры того времени знали его, как ученого артиллериста (Морская и Артиллерийская академия), превосходного преподавателя морской тактики в Морском корпусе, но вряд ли кто подозревал, какая напряженная энергия таилась за завесой этого ясного, проницательного и, на первый взгляд, несколько холодного ума. Он никогда ничего о себе не говорил.
Кое-кто слышал, однако, о роли, которую он играл в молодости в знаменитом снятии - на рейде и среди бела дня, - часового с английского корабля, последствии бесшабашного пари Скрыдлова.
Полная неподготовленность к стрельбе только что вступившего в эскадру "Цесаревича" (в противоположность блестящей подготовке "Баяна") сильно озабочивала Мякишева, так же как и подготовка к эскадренной стрельбе других броненосцев. Но... неизменный категорический отказ каких бы то ни было совместных эволюции судов из боязни призрака "вызывающих" в {188} отношении японцев действий встречал все его представления. К сожалению, он не находил никакой поддержки у флаг-капитана, который, несмотря на свои блестящие качества в эту эпоху, был морально далеко не тем, чем он стал впоследствии.
Озабочивало Мякишева также плохое знакомство командиров судов, так и рядовых офицеров, с японским флотом, с его тактическими и огневыми возможностями по отношению нашей Тихоокеанской эскадры.
Он считал, что все офицеры должны быть хорошо ознакомлены с тактическими качествами неприятельских судов, т. к. в случае убыли командного состава убитыми или ранеными, он мог быть заменен рядовыми офицерами.
Не могло, однако, быть и речи об официальной организации такого ознакомления офицеров в условиях строгой цензуры наместником всего, что могло дать повод к слухам о войне. И вот Мякишев постепенно и незаметно отдал себя в распоряжение офицеров, желавших своей подготовки к иной роли, чем роль автоматического исполнителя приказаний или техника.
Весь первый бой с японской эскадрой он провел со своим биноклем и записной книжкой на марсе, что вызвало восхищение его "храбростью". Но Мякишев был на марсе не для парада. Он успел занести в книжку эволюции отдельных судов, что в общих чертах совпало с кальками эволюции (по карте), представленными: затем штурманами судов для составления донесения адмирала о бое, а также общую картину маневрирования обеих эскадр и многие характерные падения снарядов.
Но почему он оказался во время боя на марсе, а не при адмирале?
В эту эпоху корабли были в стрельбе абсолютно автономны. Роль флагманского артиллерийского офицера сводилась к общему руководству подготовкой судов. к стрельбе, заботе о снабжении снарядами и всем необходимым для поддержания в исправности орудий, выработке "программы" учебной стрельбы - и это, в {189} общих чертах, всё. Стрельба эскадренная, так, как она стала пониматься позже, несмотря на борьбу, ведущуюся молодыми силами, одним из лучших представителей которых был Мякишев, для ее проведения - не существовала. Вмешательство артиллерийского офицера в тактику маневрирования считалось недопустимым. Это была личная и священная прерогатива адмирала, который обратился бы за советом скорее к флаг-штурману, чем к артиллеристу. В создавшейся обстановке роль последнего, раз завязался бой, обращалась в нуль.