Встав в кильватер "Ретвизана" броненосяц выровнял скорость, "Пересвет", шедший в струе "Победы", сделал то же самое, за ним "Полтава" и "Севастополь" (зачем взяли с собой этого "инвалида"?). Колонна русских броненосцев уверенно взяла курс на восток.
Главных сил противника не было видно и хотелось мечтать, что их нет вообще, что они не смогут догнать… Но так же можно мечтать каждое лето… Что зима не придёт – её ведь пока не заметно, не видно, нет никаких признаков… И завтра не будет, и послезавтра… А может вообще никогда?
Мечтать можно, но зима придёт, и придут броненосцы Того, наведённые его крейсерами. Боя не избежать. Бесперспективного боя.
– "Пересвееет"! – донёсся вопль сигнальщика и тут же по барабанным перепонкам ударил раскат недалёкого мощного взрыва.
Все находившиеся на мостике немедленно бросились на его левое крыло и увидели, как следующий за ними броненосец, осыпаемый брызгами воды произошедшего взрыва, медленно вываливается из строя. Заметного крена пока не было, но просто прошло ещё не так много времени.
– Да что же это?! – раздался испуганный голос сигнальщика, – Опять?!
– Просто проклятье на нас какое то! – злобно выдохнул старший штурман.
Остальные, выплеснув эмоции в первые секунды, подавленно молчали.
– Адмирал поднял сигнал о развороте! – продолжал выполнять свои обязанности сигнальщик, – Возвращаемся в Артур.
"Сорвалось! Не получилось. Хотя… Может и к лучшему. Утопили бы нас японцы – никаких сомнений. И Надя в Артуре осталась…", – заметались мысли в голове Зацаренного.
Рвануло уже под бортом "Ретвизана". Не надо было оборачиваться, чтобы увидеть громадный султан взрыва, взлетевшего выше мачт. Лейтенант Любинский, старший артеллерист корабля, с досады чуть не грохнул о палубу своим цейсовским биноклем. Едва сдержался.
– Отступилась от нас Царица Небесная! – испуганно закрестился сигнальщик.
– Да что же такое! – не выдержал уже и сам командир броненосца, – Ну сколько уже можно!? Какого чёрта этот тюлень Лощинский тралил все эти дни? Вот только вернёмся…
Неожидано Зацаренный замолчал и, пожалуй, даже успокоился.
– Разворачиваемся. Влево. Идём на внешний рейд. – странным голосом проговорил он.
Максиму Васильевичу вдруг вспомнился вчерашний визит к адмиралу. Приглашены были он, командир "Полтавы" Успенский и командир "Паллады" Сарнавский. Командиров других броненосцев и "Баяна" не было.
– Господа! – сказал тогда Вирен, – Поверьте, что несмотря на всё доверие к вам, я не имею права сказать больше того, чем скажу. Завтра мы идём в прорыв. Вы понимаете, что это очень опасная и рискованная операция. Но! Ничему не удивляйтесь, не падайте духом несмотря ни на что. Верьте в успех. Это всё, что я хотел вам сообщить. Прошу вас вернуться на корабли и проверить лично, насколько они готовы.
Выходя из салона адмирала каперанги недоумённо переглядывались.
– Господа, вы что нибудь понимаете? – спросил Сарнавский, когда они уже подходили к трапу.
– Нет, – ответил Успенский и усмехнувшись добавил: Но раз не понимаешь – исполняй! Старое правило. Если следовать ему – будет не в чем себя винить.
Зацаренный тогда промолчал. А теперь…
"Взорвались корабли, командиров которых не было вчера у адмирала. Почему?… "Не удивляться и не падать духом". Неужели всё это комедия для японцев? И если какой то из оставшихся кораблей сейчас тоже взорвётся…
– "Баян"! – крик сигнальщика больше походил на рыдание.
Зацаренный расхохотался. Офицеры в полном обалдении смотрели на него.
– Максим Васильевич, с вами всё в порядке? – удивлённо спросил старший офицер броненосца.
– Хотите в Артуре меня отдохнуть на берег отправить, Александр Михайлович? – весело оглянулся Зацаренный, – Так вот, господа, не в Артур мы идём, а на внешний рейд. И, думаю, к вечеру снова выйдем в море. Ай да Роберт Николаевич! Такой водевиль японцам устроить!
Пять пар недоумевающих глаз упёрлись в лицо командира.
– Спектакль это, господа, целы корабли. Готов спорить на что угодно. Кстати следующим, вероятно, взорвётся "Севастополь". Пойдите успокойте команду, матросы наверное уже в полной прострации находятся.